Сначала в качестве информационного повода о новостях. Итак, «Казинформ» привело сообщение пресс-службы Комитета нацбезопасности о том, «что в отношении К. Масимова КНБ продолжает досудебное расследование по признакам уголовных правонарушений, предусмотренных статьями 218 «Легализация (отмывание) денег и иного имущества, полученных преступным путем» и 366 «Получение взятки в особо крупном размере» Уголовного кодекса».
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Новые возможности. Не облажаться бы
«Между строк» Астанинского саммита ОТГ
В сообщении КНБ отмечается еще одна занятная деталь – что «согласно части 3 статьи 92 Уголовно-исполнительного кодекса осужденный Масимов с санкции прокуратуры оставлен в СИЗО КНБ в Астане для проведения ряда следственных действий в рамках уголовного дела». Ну и дежурная приписка со ссылкой на статью 201 УПК о том, что «материалы досудебного расследования разглашению не подлежат». С этим мы спорить не станем, хотя тотальная секретность вокруг подобных дел уже стала обыденностью, но при этом доверия к органам следствия не повышает. Впрочем, эти обстоятельства не запрещают нам развить тему в том или ином направлении, предполагая, что может скрываться под такого рода сообщениями.
Начнем со второй части распространенного комитетчиками релиза. До последнего момента некоторым СМИ и телеграм-каналы выдвигали разные версии по поводу того, где может содержаться экс-председатель КНБ. В отличие от своих бывших коллег и подчиненных, направленных в колонию для бывших сотрудников органов на востоке страны, он остался в столице. Можно было пошутить на тему, что прижился в одной камере (хотя мог сменить ее после вынесения приговора и вступления его в силу), но не станем.
Можно предположить, что не только новое дело заставило содержат Масимова «ближе к телу». Ведь практика показывает, что новые расследования не обязывают держать осужденного по другим эпизодам подозреваемого в следственном изоляторе. Более того, некоторые получать сроки, не покидая пределов колонии – в лучшем случае, выезжая только на скоротечные суды. Причем, это не обязательно касается политических заключенных или бывших политических деятелей (это не одно и то же, кстати).
Тут всплывают две версии. По одной – Масимова держат в СИЗО так как он постоянно дает какие-либо показания, а вылетать к нему на зону с такой периодичностью затруднительно по разным причинам, в том числе, чтобы не тратить много на командировки бюджетные (то есть, наши с вами) средства. В таком случае даже можно устроить для сидельца более комфортные условия. Да и это направление мысли полностью совпадает с официальным КНБ, но за ним могут скрываться детали, которые, кроме прочего, оправдываются пресловутой «тайной следствия».
Вторая версия исходит из соображений безопасности, что также согласуется с этой самой тайной. Но безопасность здесь многоплановая. На поверхность выходит необходимость оберегать самого Карима Кажимкановича – как ценного свидетеля, бесценного информатора и обладателя ключа к различным заморским кладам, куда на протяжении многих лет выводились те самые незаконно приобретенные активы, ради которых был принят специальный закон.
И как раз этот момент совпадает с новыми обвинениями по отмыванию преступных капиталов и получение очень большой взятки. Тут следует напомнить, что намеки на то, что кроме попытки госпереворота бывшему председателю КНБ могут предъявить кое-что еще, связанного с коррупцией и выводом активов, были и прежде. Хотя бы для того, чтобы, скажем так, объяснить найденные у него на даче крупные суммы денег. Тогда даже говорилось что-то про зарубежных «инвесторов». В общем, особого удивления сегодняшние сообщения не вызвали. Но тут есть другие нюансы.
Вообще, еще в докантаровское время была введена практика «дополнительных обвинений», но в основном такие инициативы исходили от Антикоррупционной службы, а при «новом Казахстане» это было замечено в отношении некоторых «раскулаченных» олигархов. Кое-кто из них, даже не дожидаясь новых статей, сам и в якобы добровольном порядке изъявлял желание поделиться с государством своими активами. И вот сейчас этим занялся Комитет нацбезопасности, да и сам фигурант, мягко говоря, далеко не простая фигура, даже по сравнению с тем же Боранбаевым. Можно, конечно, вспомнить пример с Кайратом Сатыбалды, добавив к этому его бывшую супругу, но не будем особо отвлекаться.
Мы не откроем особого секрета, если скажем, что Карим Масимов неплохо разбирался в принципах работы «денежной прачечной» – опыт у него в этом стал набираться еще со времен работы в Гонконге и в качестве главы Народного банка. Служба в правительстве и зарубежные контакты также добавили «плюсов» в этом направлении. Казалось бы, председательство в КНБ прямо не связано с легализацией денег, добытых незаконным путем, но нужно вспомнить, что не только отечественные политологи, но и западные аналитики (в том числе, близкие к Госдепу США) называли Масимова представителем интересов первого президента и ответственного за транзит власти. Получается, что, кроме, прочего, важен был и транзит активов, принадлежащих представителям высших эшелонов власти, а в первую очередь – Семьи того, кого он представлял.
В этом плане замечена еще одна немаловажная, как нам кажется, деталь. Новость о дополнительных обвинениях против Масимова появилась аккурат после сообщений о смерти и похоронах Болата Назарбаева. Безусловно, это может быть просто совпадение, но довольно занятное. Ведь видимых пересечений судеб этих двух людей нет, а по кое-каким направлениям можно даже проследить некоторые противоречия, однако все встанет на свои места, если, опять-таки, вспомнить закон о возврате капиталов.
При чем тут он? Да, при всем! Даже иногда создается впечатление, что некоторые дела специально придержали, чтобы они попали под действие этого закона. Хорошо это или плохо – вопрос другой, хоть и немаловажный. Но сейчас власти (да и государству в целом) необходимы образцово-показательные примеры поиска и возврата активов. В случае же с Масимовым это будет выглядеть не только более правдиво, чем с тем же Боранбаевым (который, кстати, уже на свободе), но и на порядок перспективнее. Ведь если Карим Кажимканович пойдет на полное или даже частичное сотрудничество со следствием, то ведомство, которое он возглавлял более пяти лет, может вернуть государству значительно больше, чем агентства по финмониторингу и противодействию коррупции вместе взятые.
В пользу этой версии говорит и тот факт, кто де-юре первым официальным фигурантом действия нового закона стал не Кайрат Боранбаев, экс-министр юстиции Марат Бекетаев, деятельность (особенно в иностранных юрисдикциях) которого многие связывают с бывшим премьером и главой КНБ Каримом Масимовым.
В общем, на первый взгляд (да и на второй) все сходится. Ну, а что касается обвинений в получении взятки (скорее – взяток) в особо крупном размере, то это, скажем так, в нагрузку или в виде бонуса. Более того, было бы странно, если экономические претензии к нему, в отличие от политических, обошлись бы без прямо коррупционной составляющей.
Впрочем, повторимся, это пока только наши предположения, выдвигать которые мы имеем полное право. А пока же нам остается только ждать разворачивания следствия и надеяться на то, что оно окажется под грифом «совершенно секретно».
Фото из открытых источников
