Осенью 2021 года на перегоне Уральск-Желаево произошло ЧП со смертельным исходом. Локомотив, принадлежащий ТОО «ЖелДорТранс-Актобе», сбил женщину, переходившую пути в неположенном месте, которая скончалась от травм. 48-летня Гульзада Жантасова неадекватно среагировала на сигналы локомотива и оказалась сбитой. Следствие неоднократно прекращалось за отсутствием состава преступления и столь же часто возобновлялось. И вот уже дело, в котором обвиняется «ЖелДорТранс-Актобе», оказалось накануне передачи в суд, в связи с чем представители компании дали большую пресс-конференцию, где изложили свою интерпретацию событий.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
До позеленения. На велосипеде по Великой степи
Дай миллион: как мечта о такси укатила в закат
Долгострои Алматы. Ехали по городу трамваи…
Машинист Максут Досниязов, отработавший на магистрали более 40 лет, подробно описал обстоятельства трагедии. По его словам, ЧП произошло в зоне, где нахождение людей запрещено правилами — в 37 метрах от обозначенного перехода. Локомотив двигался в пределах установленных КТЖ норм, а система торможения была исправна. ЧП не было зафиксировано на видео — на данном участке камер видеонаблюдения ни на одном объекте не было. Однако все свидетели и очевидцы происшествия заметили, что женщина в самый последний момент не среагировала на предупредительный сигналы, говоря по телефону. О том, что погибшая говорила «с правой рукой на уровне лица» дал соответсвующие показания и помощник машиниста.
Обвинители почти сразу начали напирать на то, что машинист должен был успеть затормозить, тем более что маневровый тепловоз, эксплуатировавшийся в данном случае, легче обыкновенного, который используют на длинных магистральных маршрутах. И что поезд данной компании ездил там чуть ли не самовольно.
«Участок — 130 километров, небольшое количество людей. Там нет необходимости иметь огромный тепловоз, тяговые и скоростные характеристики были более чем достаточны. Мы приняли это решение, приобрели тепловоз в России, в 2020 году ввезли его в Казахстан, зарегистрировали в инспекции транспортного контроля.
Никто не ехал самовольно — как пытаются представить. Чтобы получить допуск на магистральную железнодорожную сеть, мы подали заявку на 300 листах: тепловозы, вагоны, люди, образование — все. Это не месяц, а три месяца работы. Такой допуск не может получить «любая компания». У нас есть сертификат безопасности, выданный министерством транспорта. Более того, у нас есть официальные письма уполномоченного органа, регулирующего железнодорожную отрасль, где прямо сказано: законом не запрещено использование маневровых тепловозов в пассажирском движении. Эти документы есть в материалах следствия. КТЖ также подтвердило, что наш тепловоз имел право работать на участке в день происшествия», — заявил генеральный директор ТОО «ЖелДорТранс-Актобе» Талгат Жумагалиев.
Эксперты отмечают, что «маневровый тепловоз — не велосипед».
«Он легче магистрального, но все равно остается источником повышенной опасности. Быстро остановить такую машину невозможно. Мы видели множество подобных ситуаций на уральских и актюбинских дорогах — там стоят шлагбаумы, есть тройное предупреждение. Если человек сам нарушает границы перехода, предотвратить наезд физически нельзя», — уверяют специалисты.
Адвокат Азиза Копбаева, представляющая локомотивную бригаду, назвала обвинения «надуманными и внутренне противоречивыми». По ее словам, следствие утверждает, что экипаж якобы управлял «неподходящим тепловозом», при том что такие машины используются по всей стране. Скорость движения, которую следствие трактует как «превышенную», была утверждена самими железнодорожными регламентами: «Эта скорость установлена КТЖ. Машинисты не могли ее изменить — у них нет такого полномочия. Более того, следствие не смогло указать ни одного конкретного нарушенного пункта правил».
Копбаева также заявила, что следователи не скрывали давления сверху: «Они сами говорили нам, что не видят вины машинистов. Но им поступила конкретная установка из Генеральной прокуратуры направить дело в суд».
По ее словам, обвинения в адрес машиниста и его помощника копируют друг друга, хотя их функции на борту различны. Это, по мнению адвоката, указывает на отсутствие индивидуальной оценки действий каждого сотрудника.
Особую позицию озвучил адвокат Аскар Каймаков, представляющий интересы генерального директора «ЖелДорТранс-Актобе» Талгата Жумагалиева. Он назвал уголовное преследование руководителя «абсолютно необоснованным».
«Генеральный директор не выпускает локомотивы на линию, не определяет их технические параметры, не устанавливает скорость движения. Эти вопросы находятся в исключительной компетенции государственных органов и АО „НК «КТЖ», — заявил он.
По словам Каймакова, попытка возложить ответственность за техническое состояние тепловоза или обстоятельства несчастного случая на директора частной компании — «разрушение базовых принципов железнодорожной отрасли».
Он подчеркнул, что уголовное преследование Жумагалиева совпало с отказом участвовать в тендере с прежним подрядчиком и крупным выигрышем в суде: «Мы видим последовательность действий, указывающую на искусственное создание уголовного риска вокруг компании. Это попытка повлиять на собственника бизнеса и вывести его с рынка».
Ранее Жумагалиев называл компанию «Транстур Казахстан» в качестве предполагаемых заказчиков и организаторов преследования его ТОО.
В это время «ЖелДорТранс-Актобе» оказывало услуги по перевозке сотрудников «Карачаганак Петролиум Оперейтинг Б.В.» (КПО) на своих поездах на условиях субподряда по тендеру. В 2023 году у «Транстурс» истек контракт. Компания Талгата Жумагалиева решила самостоятельно участвовать в новом пятилетнем тендере.
Ранее СМИ писали, что конфликт обострился, когда ТОО «ЖелДорТранс-Актобе» подало в суд на бывшего партнера, который недоплатил им более 100 млн тенге за 2,5 месяца работы. Судебные тяжбы тянулись весь 2023 год, и все инстанции — вплоть до Верховного суда — выносили решения в пользу «ЖелДорТранс-Актобе».
На самой пресс-конференции представители компании и их защитники старались не упоминать впрямую имена и названия своих конкурентов. Однако то, что этот процесс это заказной — такой месседж был вполне понимаем.
Отдельно представители защиты затронули и вопрос потерпевшего, появившегося спустя два года после трагедии. Адвокаты заявили, что подобная практика нередко используется для процессуального давления. Речь идет о старшем сыне погибшей женщины, не проявлявшем активного интереса к делу до 2023 года. А затем подозрительно рьяно включившегося в процесс обвинения.
«Когда никто из родственников не хочет быть потерпевшим, но он нужен, находят человека, который соглашается. Это уже не раз происходило. И здесь мы видим, что человек, который два года не проявлял себя, вдруг появляется именно после возобновления дела», — отметил адвокат Аскар Каймаков .
От лица бизнеса выступил представитель Палаты предпринимателей «Атамекен» Мейрамбек Каныбеков.
«Мы видим, что уголовный процесс используется как инструмент давления на бизнес. Это тревожный сигнал. Если такой прецедент не будет пресечен, любой предприниматель может оказаться под ударом только потому, что стал неудобен», — уверен он.
По словам Каныбекова, подобные случаи способны привести к кризису доверия к государственным институтам и массовому уходу специалистов из отраслей, где риск уголовного преследования становится чрезмерным.
Участники пресс-конференции единогласно заявили: дело машиниста Досниязова, его помощника и руководителя частной компании — это не только локальная история. Это сигнал всей железнодорожной отрасли и бизнес-сообществу.
Если машинистов можно преследовать за действия, полностью соответствующие инструкциям, а руководителя — за параметры локомотива, которые он не определяет, то под угрозой оказывается сама система безопасности и правоприменения.
Фото из открытых источников
