Начать, наверное, следует с личного, так сказать, опыта. Хоть особо не принято употреблять личные местоимения первого лица (единственного числа), но на этот раз придется. Мне тогда было лет 5-6, лежал с сильной температурой. Ночью проснулся и вижу, что шторы почему-то открыты, и в комнату льется лунный свет. Свет был четкий, но местами какой-то смазанный. Точно помню свои ощущения в тот момент. Мне показалось, что лунный луч сочился сквозь прозрачную обертку от сигарет «Медео». И тут я увидел причину этой «смазанности»: в окне показалась голова какой-то старухи. Лицо ее было не разглядеть, так как оно было против света, но когда повернулась, был четко виден крючкообразный нос.
Старуха застыла на подоконнике и стала тянуть ко мне свою руку, у которой вместо указательного пальца был какой-то крюк. Много позже, читая «Мастера и Маргариту», когда Варенуха-вампир стал вытягивать руку в сторону бедолаги Римского, у меня явственно проснулись детские воспоминания. Но тогда о Булгакове я даже не знал, да и о Жезтырнақ прочитал (или услышал) позже. Вполне возможно, это были просто галлюцинации больного ребенка, бред, странным образом совпавший с одним из самых популярных отрицательных персонажей в казахской и тюркской мифологии.
Но волне возможно, это была и не она, так как чаще Жезтырнак выступает в виде молодой красивой девушки, а ее жертвами становятся парни и мужчины. Она обладает неимоверной силой, ее голос может убить зверей и птиц, а расправляется она со своей жертвой, выпивая ее кровь. Качествами вампира молва наделяет и Жалмауыз кепмір, и Албасты, и других, менее известных злых и очень злых духов. Кстати, есть мнение, что «кепмір» созвучно «вампиру», но при этом отмечалось, что казахские женщины-кровососы не боятся серебра или осиновых кольев. Впрочем, мы бы не стали проводить такие параллели – они, мягко говоря, ошибочны.
Такая разная Албасты
Действительно, «фактор действия» злых духов и их нравы во многом схожи, но при этом необходимо учитывать некую погрешность, присущую фольклору в любых его проявлениях – даже они и те же былины люди рассказывают по-разному. Однако то, что касается «демонической» стороны вопроса, то важным является и другой момент – то, что рассказчики нередко недоговаривали. На это, в частности, обращал внимание великий российский этнограф Абубакир Диваев, отмечая, что казахи «в большинстве своем не могут описать, как выглядят эти странные и опасные существа, а если кто из них пожелает сделать это, то делает на редкость скупо, двумя-тремя словами…». Объяснялось это (кроме того, что «эти существа в принципе не могли существовать, и не могли быть увиденными и изученными») желанием рассказчика, скажем так, внести интригу и нагнать лишней жути.
По нашему мнению, есть и другая причина. Здесь дело, скорее, не в том, что рассказчики хотели напугать наивных слушателей, а сами опасались, полагая, что излишними подробностями можно навлечь на себя ту же Албасты. К слову, Албасты могла (мог) менять пол на свое усмотрение – в зависимости от того, кого выбрал(-а) жертвой – мужчину или женщину. Наверное, поэтому у казахов это слово приняло ругательный характер, применимый и к тем, и к другим – гендерное равенство, так сказать.
Вообще, если кто не знал, «классическая» Абласты – это нагая и уродливая женщина с тремя и более грудями (тоже нелицеприятными), клыками, торчащими изо рта и другими «прелестями». Но нужно помнить, что она могла принимать любой образ, в том числе и животного – лисицы или собаки с легким во рту (если она его бросит в воду, то приходит смерть ее жертве). Принято даже делить их на Қара, Сары и Сасық (черную, желтую и вонючую). Первая из которых наиболее опасная – могла принести смерть и (или) мучительные болезни. Вторая, по всей видимости, была послабее (обычные бақсы могли с ней справиться онлайн – например, послав на это дело свою камчу или қобыз). О третей категории мало что известно, но мы пришли к выводу, что это что-то вроде пакостницы, доставляющей мелкие, но досадные неприятности.
Баба-аға?
Но мы сегодня решили акцентировать внимание на персонажах демонического пантеона, которые так или иначе несли болезни людям, а потому были основными «клиентами» казахских шаманов (о бақсы мы поговорим в другой раз). В этом ряду отдельно следует упомянуть Жалмауыз кемпир. Как бы априори считается, что это казахский образ Бабы-Яги, однако это не совсем так, если, конечно, досконально не изучить этимологию и мифологию происхождения этого противоречивого персонажа русских народных сказок.
Здесь нужно исходить из того, что в казахском варианте «кемпір» появилось значительно позднее – с точки зрения тысячелетней истории этого существа, можно сказать, что это современное (ну, лет 200) уточнение. Таким образом, еще в начале XIX века в Великой степи его называли чисто «Жалмауыз». Дословный перевод – «пожирающий рот» – не в полной мере передает значение, которые вкладывают в него наши современники, награждая им того или иного неприятного человека. В русском языке трудно подобрать синоним, но это что-то вроде гадкого, вредного и одновременно злого человека.
С большой долей вероятности можно сказать, что изначально это было крайне опасное, бесполое существо или же, как Албасты, могущее менять пол или превращаться в любое животное (а также предмет). В отдельных сказаниях отмечается и некоторая польза от Жалмауыз кемпир – она помогала достать самоигращую домбру или волшебное зеркало, жениться или стать богатым. Существует довольно спорное мнение, что ее образ восходит к культу Матери-покровительницы, которая может не только поощрять, но и наказывать. Это относится и к Мыстан кемпір, которая чаще фигурирует в сказках и мифах, как строящая козни их героям старуха – в быту она упоминается крайне редко.
Послесловие с продолжением
Есть и другие персонажи в казахской демонологии, но мы сейчас упомянули лишь наиболее популярных и, скажем так, коренных (с приходом ислама добавились другие или же преобразились имеющиеся), которые несли болезни и злоключения нашим предкам. О других интересных персонажах мы расскажем в следующий раз, а пока, наверное, следует подчеркнуть важную деталь.
Все вышесказанное никоим образом не говорит о том, что Албасты и другие были реальными существами во плоти, но полностью отрицать их было бы неправильно. Это, скорее, злые духи, приходившие (приходящие) в различных образах – в том числе, в виде галлюцинаций во время обострения болезни. Люди в это верили, этим жили, и благодаря этой вере жили и демоны, хотя периодически с ними боролись шаманы, батыры или смекалистые охотники.
А где они сейчас? Трудно сказать. Но одна из них появилась в моей комнате чуть больше 40 лет назад. Или просто в моей мозгу. Живя в другое время, утром я бы наверняка рассказал братьям и родителям о ночной гостье. И они бы с большой долей вероятности поверили моим словам – тем более, прецеденты были у других жителей нашего кочевья, проскальзывали в рассказах аксакалов и практике нашего бақсы.
