Красивый и все еще молодой голос, грамотная речь, ясные мысли, тонкое чувство юмора. Он архитектор, а значит, художник, потому его фотографии отвечают всем профессиональным требованиям по свету и композиции. Я беседую с человеком, юность которого пришлась на золотые годы в истории Советского Союза, которые получили название «Оттепель». Это короткое десятилетие в жизни советских людей началось в середине 1950-х. Это было необычное и счастливое время, говорит собеседник Check-Point.kz Алмас Ордабаев – алматинец и ленинградец.
КАК МАЛЬЧИК ИЗ АЛМА-АТЫ ПРИЕХАЛ УЧИТЬСЯ В ЛЕНИНГРАД
- Это был 1955 год, и в Алма-Ате в то время из технических было только два вуза. Но они мне никак не подходили. Один готовил металлургов, а второй вуз был сельскохозяйственный. А я мечтал стать архитектором. Мои друзья мечтали о науке в области физики или инженерии – авиационной, станкостроительной… И к счастью в тот год республика договорилась о подготовке в центральных вузах – в Москве, Ленинграде.
Надо сказать, процентов на 80 казахские студенты были детьми родителей, которые знали ценность образования и сами были образованными людьми, стремились построить будущее своих детей через хорошее образование.
Я готовился стать архитектором со школьных лет. И понимая это, я много занимался, рисовал. Знал, что поступить будет очень непросто. При поступлении в архитектурный факультет надо было заранее подготовить рисунок. Я приехал в Питер и… поступил! Из необходимых 25 баллов набрал 24! Более того, я обнаглел – во время экзамена по русскому языку подсказывал ребятам из Средней Азии. А для них устраивали даже не сочинение и не изложение, а диктант.
Надо сказать, что в Питере была особенная атмосфера. Многие ленинградцы, особенно интеллигенция, были в эвакуации в Алма-Ате и потому отношение к ребятам из Казахстана было очень теплое.
СТИЛЯГИ, ДЖАЗ И СТУДЕНЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
- На ваших фотографиях студенты-казахи в Ленинграде 50-х выглядят как Алены Делоны. Стильные прически, модные плащи… Как в такой закрытой стране, как СССР, не только выживала, но и развивалась мода, культурные, литературные и прочие тренды, которые приходили с Запада?
- Мы все были абсолютные провинциалы. Но я обладал некой долей скепсиса, который передался мне от отца. Он был журналистом, главным редактором газеты «Лениншіл жас» (нынешний «Жас Алаш». – Ред.). Отец очень скупо, намеками иногда говорил, что не все правда, что пишется в советских газетах. Он учил меня больше молчать, но при этом много слушать. «Займись инженерным делом или наукой, но никогда не лезь в коммунистическую идеологию и политику», – учил отец.
В нашем доме был культ знаний, искусства. Я закончил музыкальную школу, играл на виолончели. Так я не выглядел абсолютным дикарем на фоне своих питерских однокурсников. Сегодня я вспоминаю себя, того юного парня и не верю, что я мог за полгода стать большим фанатом джаза, ведь в Алма-Ате о джазе тогда и не слышали.
Более того, благодаря тому, что я играл на виолончели, друзья пригласили меня играть в группе на… контрабасе.
Эта была американская культура, манера одеваться. Мы были стилягами.
Наш Инженерно-строительный институт был хорош, а главным факультетом, где почти все были модниками, был, конечно, архитектурный факультет. Мы рисовали, одевались по западной моде. При этом не было разделения на детей рабочих и детей интеллигенции. Раскола явного не было, кроме редких дремучих экземпляров из самой глубинки России.
.jpg)
КАК ВАРИЛИ ЧЕРЕП В ОБЩАГЕ
- Хочу рассказать вам один фантастический сюжет из моей студенческой юности. У нас на факультете учился парень из глухой деревни, из беднейшей области – Новгородской. Звали его Арис Сидоркин, он был единственный сын, мать была учительницей в начальной школе. Она гордилась им, восхищалась его интересами и успехами в учебе, так что навещала любимого сына очень часто. Как-то Арис сказал матери, что ему надо череп рисовать. И она достала череп! Сходила в какое-то медицинское учреждение и нашла плохо очищенный от мяса человеческий череп. И вот она в нашей общаговской кухне варила его, чтобы мясо отделилось от черепа – чтобы ее любимый сыночек мог спокойно рисовать его.
А ребята из Средней Азии – это были, в основном, те, чьи родители были из номенклатуры или сделали себе имя в науке или искусстве. У меня были друзья кыргызы, узбеки, таджики. Это были дети ученых, редакторов республиканских газет. И, конечно, они были более подготовленными.
КАК ЦАРСКИЙ ГЕНЕРАЛ В ЭРМИТАЖ ВОДИЛ
- Наш институт был очень престижным, здесь были представлены все специальности, связанные со строительством. Общее строительство, сантехника, дорожные работы, строительное оборудование, у нас даже был факультет, где готовили строителей портов и военных укреплений. Ребята из этого факультета носили специальную форму. После первого курса они становились офицерами, младшими лейтенантами. Они носили черную форму с серебряными погонами.
У нас был абсолютно либеральный ректор. Тогда их называли не ректорами, а директорами. Он не был архитектором, но носил фамилию известного зодчего – Баженов. Так вот, он разрешал устраивать в нашем институте вечера джазовой музыки. При этом стилягам позволялось носить узкие брюки! Помню, на вечера в наш строительный институт сбегались все проститутки с Невского проспекта. Настолько либеральные законы были в нашем вузе. Причем более либеральные, чем в Академии художеств и в консерватории.
В нашем институте некоторые преподаватели были «родом» еще из царской России. Например, небольшой курс по строительным машинам и оборудованию читал бывший царский генерал. Он хорошо разбирался именно в военной технике и машинах. Во вступительной лекции к этому курсу он сказал нам, что всю информацию об оборудовании и машинах мы можем найти в учебниках: «Давайте не будем тратить драгоценное время и сделаем так. Будем ходить в Эрмитаж, там когда-то работала моя тетя, так что я с детства хорошо знаю все залы этого музея. Мы будем смотреть и изучать вместе картины художников. А насчет зачета мы договоримся».
СТРОИТЕЛИ ДЛЯ НАРОДНОГО КИТАЯ
- Как вы знаете, в 1949 году в Китае произошла народная революция во главе с Мао Цзэдуном. Новой власти нужны были прежде всего специалисты в области строительства. В нашем вузе обучалось более 5 тысяч студентов на очном отделении, из них тысяча – китайцы. Со мной в комнате общежития жили три китайских студента, так что за два года я более-менее прилично заговорил по-китайски. И понял, что такое железная коммунистическая дисциплина. Китайские студенты каждый день проводили пятиминутки. К слову, такие собрания по-китайски назывались ядреным русским словом из трех букв, которое начинается на «Х».
Это были очень серьезные собрания, где разбирали каждого студента. И если выявляли хотя бы небольшие недочеты, «виновного» отправляли обратно в Китай на исправление. Вот такая была жесткая дисциплина.
НАЧАЛО ОТТЕПЕЛИ
- В СССР не было спокойного отношения к нарушению коммунистической морали, но всеобщее раздолбайство давало ощущение более или менее человеческой жизни. Поэтому доклад, который прочитали нам, студентам в актовом зале в 1956 году, не просто позволил нам одеваться как мы сами хотим, стиляжничать. Для многих эти перемены в политике страны стали стартом для более глубокого осознания и изучения жизни.
Хорошее было время, которое давало пищу для размышлений.
Лично я вышел в Питере из комсомола, а в будущем не вступил в КПСС. Я не называл себя ни диссидентом, ни борцом. Но до сих пор остаюсь тем человеком, который именно в Питере сформировался как личность. На меня влияние оказали мои ленинградские друзья. Например, одна моя хорошая подруга рекомендовала мне читать другую литературу – книги Ильфа и Петрова и других. Другая подруга рассказывала, что на самом деле происходило во время блокады в Ленинграде, и эти истории отличались от официальных.
.jpg)
- Расскажите историю ваших снимков. Для меня эти черно-белые фото не просто история страны, в частности, молодой казахской интеллигенции, но, и произведения искусства. Тут все прекрасно – свет, тени, композиция, лица ваших друзей. Вы учились искусству фотографии?
- Я с шестого класса был редактором школьной газеты. Сам писал статьи, делал фотографии, оформлял вручную и уже тогда начал разбираться, где правда, а где идеология. Мне помогал отец.
Мои фотографии – это отражение жизни, какой она была на самом деле.
Были фотографы, которые снимали аулы, колхозы, при этом они брали с собой белые рубашки и галстуки, чтобы создать лакированный образ колхозника. Я же снимал все, как есть. И это стало поводом нападок на меня.
- Алмас, как вы считаете, почему мы не смогли сохранить все это? В какой момент «революция» поколения 50-х и 60-х годов попала в тупик и вошла в период длительного брежневского застоя?
- Боюсь, что победила имперская политика, которая никуда не делась и сегодня. Центральная власть не ценила, не уважала другие народы, мы для них так и остались «чурками». Но друзей своих, среди которых и русские, и поляки, и евреи, я вспоминаю с колоссальным удовольствием. Но мы не смогли изменить этот мир…
