Действительно, тема вхождения (это, наверное, более точный термин) Казахстана в состав Российской империи не просто дискуссионная с научно-исторической точки зрения, но носящая явный политический оттенок. Более того, даже те из исследователей, которые, казалось бы, придерживаются одной точки зрения, иногда расходятся в мелочах, которые, по сути, могут иметь немалое значение.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
В этот день. Брежневская Конституция
В этот день. Ядерная безопасность
Например, одни сторонники «добровольности» говорят о том, что казахи чуть ли не на коленях приползли в Санкт-Петербург, а некоторые другие намекают, что к этому их вынудила царская администрация, в том числе, через ее наместников в виде генерал-губернаторов. Мягко говоря, разночтения существуют и в другом. Многие российские историки утверждают, вопрос о «присоединении» решали только ханы и султаны, а вот рядовые «киргиз-кайсаки» сопротивлялись этому. Эту теорию мы рассмотрим ниже несколько в другой плоскости, а пока отметим очень даже забавную вещь – есть даже такие, кто утверждает, что к принятию подданства своих правителей вынудили простые кочевники. Правда, не объясняется, какие социальные и политические выгоды они с этого хотели поиметь, хотя такое направление мысли отчасти бытовало и в эпоху соцреализма – мол, трудящаяся масса, движимая идеями интернационализма, хотели на бумаге оформить вечную дружбу.
Пока мы с вами слишком не углубились в тему, следует отметить важную деталь. Практически вся историографическая основа исследований российско-казахских отношений того периода основывается на российских источниках. То есть, подавляющее большинство исследований исходят из документов, составленных русскими путешественниками, царским двором, писарями приграничных губерний и так далее. Стоит ли таким источникам доверять на 100 процентов? Просто представьте, что историки будущего, решившие изучить российско-казахстанские взаимоотношения, будут основываться только на документах МИД РФ, Кремля и СМИ типа «Комсомолки», а также видения разного рода «никоновых» и «жириновских», причем, в последнем случае можно было бы аргументировать тем, что Владимир Вольфович родился в Алма-Ате, потому его слова можно воспринимать как аксиому.
В казахстанской исторической науке тоже нет единого мнения на этот счет. По большому счету, это неплохо – с точки зрения науки и научной дискуссии. Но мы, как предупреждали, не станем придерживаться какой-либо из теорий. В том числе потому, что придется расписывать каждую из них, а это займет время и место. Отметим лишь то, что часть исследователей большое внимание уделяют взаимоотношениям Казахстана и России на высшем уровне – то есть, ханы-султаны с царями-губернаторами. Это, безусловно, важно и полезно, тем более, от этого зависело все остальное, в том числе – все последующие события.
Однако другая часть отечественных исследователей склонна за основу брать, скажем так, прикладной характер таких взаимоотношений. То есть, одно дело договора и официальная переписка ханской ставки с Санкт-Петербургом, а другое – как это осуществлялось на местах. А здесь более широкое поле для исследований, из которых трудно сделать какой-либо однозначный вывод. Ведь было все – взаимные набеги и барымта, межнациональные браки и совместные походы против «третьих лиц», обрусевание и обказахивание.
Мы намеренно не стали на этот раз расписывать «исторические предпосылки» вхождения Казахстана в Россию и рассказывать о том, что и как было по обе стороны границы до 1731 года – это тоже слишком много места займет. Но подчеркнем, во внутренней политике в казахских ханствах этого периода было достаточно противоречий. Единение в борьбе с джунгарами, конечно, было, но не стоит воспринимать это как укрепление централизованной власти. Напротив, тот факт, что «добровольное присоединение» растянулось на 130 лет, как раз-таки доказывает, что не было четкой властной вертикали ни в целом в Великой степи, ни даже в отдельных жузах и улусах.
Некоторые султаны на местах присягали на верность «белому царю», за что получали щедрые жалования серебром, воинские звания с медальками и возможность обучать детей в российских городах. А их аулы получали более выгодные пастбища и водопои. Что же касается тех, кто противился продвижению российских воинских и казачьих застав, строительства укреплений, тот становился «разбойником». Мы об этом говорили в других материала, так или иначе затрагивающих эту тему, поэтому повторяться не станем.
В общем, нельзя однозначно говорить, что в том же XVIII веке казахи Младшего и Среднего жузов «приняли подданство Российский империи». Точно также не стоит полностью утверждать, что была «насильственная колонизация» Степного края с правовой и политической точек зрения. Скорее всего постепенно шло к этому – закладывались основы той самой колонизации, которая во всей красе проявила себя лишь к середине XIX века.
Говоря о теме присоединения-вхождения-колонизации нужно также учитывать «трудности перевода». Это касается и вертельных грамот, и самого акта «подданства», и даже переписки между тем или иным ханом и приграничным генерал-губернатором. Так, российские историки говорят чуть ли не о коварстве Абылай-хана, который одновременно присягнул русской императрице и китайскому императору. Казахстанские же их коллеги отмечают его, хана, высокую степень дипломатичности, что верно только отчасти. На самом деле такая многовекторность Абылай-хана говорит о том, что казахи совершенно по-другому воспринимали понятие «подданство», и тут проблема не только в неправильном переводе с русского и китайского на казахский (или чагатайский), а в совершенно другом восприятии. Коротко говоря, вряд ли кочевники, по природе своей свободные духом и телом, добровольно или даже при тяжелых внешних обстоятельствах согласились бы стать чьим-нибудь вассалом.
Точно также на местах – рядовые казахи и их старшины, вплоть до чингизидов, могли легко возбудиться от такой перспективы, и именно поэтому вплоть до конца позапрошлого века в Великой степи одно за другим возникали восстания и настоящие войны. И большая часть из них, подчеркнем, велась чаще против «пророссийских» султанов и их аулов. Кстати, именно до этого периода, несмотря на то, что практически вся территория современного Казахстана де-юре вошла в состав Российской империи, делами «киргиз-кайсаков» занимался российский МИД, а не какое-то внутримперское ведомство.
И тут, хотим мы того или нет, возникают параллели с сегодняшним днем. По наблюдениям со стороны, появляются подозрения, что нынешняя Россия тоже хочет принудить Казахстан к «союзничеству», вплоть до создания (воссоздания) единой Империи. Точно также ряд двусторонних договоров и пактов о союзах (включая, ТС, ЕАЭС, ОДКБ и другие) отдельными политиками по ту сторону северной границы воспринимаются совершенно не так, как это видят по эту сторону. В первую очередь – обществом. Точно также у нас в стране есть немало сторонников присоединения к России, в том числе, и среди высокопоставленных политиков. Точно также Россия считает нас обязанным в спасении от внешней угрозы. Точно также… В прочем, здесь вы уже сами можете найти другие примеры и сравнения.
Фото из отрытых источников
