Все права детей-сирот будут соблюдены. Касым-Жомарт Токаев вмешался в ситуацию с переездом воспитанников детского дома «Баганашыл» из Алматы в Конаев. Президент отменил переезд, а также поручил местным властям провести ремонт здания для продолжения учебного процесса его воспитанников в южной столице. Ранее сообщалось, что решение о переезде воспитанников было обусловлено аварийным состоянием здания детского дома. При этом сами дети записали видеообращение с просьбой оставить их место проживания без изменений. Подробней о сложившейся ситуации наш корреспондент побеседовал с руководителем ОФ «Право», а также региональных Центров социально-правовой поддержки для несовершеннолетних «Шанс» Ольгой Рыль.
— Ольга Владимировна, как вы можете прокомментировать сам факт вмешательства президента в ситуацию с переездом детского дома?
— Когда глава государства вынужден лично вмешиваться в ситуацию, которую должны были решать профильные структуры на местах, это тревожный сигнал. Это говорит о полном провале местных органов власти, а также о системной проблеме — отсутствии компетентных кадров на местах. Почему президент лично должен разбираться в том, что по логике должны решать местные власти и профильные ведомства? Где в этой ситуации региональный уполномоченный по правам ребенка? Это его зона ответственности. Но мы его роли не видим вовсе. Здание старое, да, но почему оно не было отремонтировано раньше? Было же поручение. А тут получается, что президент сам должен контролировать этот процесс. Он вмешался, потому что никто не взял на себя ответственность. А ведь это не его функция — это уровень города, региона. Местные акимы, замакимы, профильные отделы должны были все держать под контролем. У нас есть целый аппарат чиновников, комиссии по делам несовершеннолетних, где они все были? Они ведь должны быть помощниками президента, а не отсиживаться в стороне. Если его проигнорировали — этим пусть занимаются правоохранительные и фискальные органы. Но дело ведь не только в здании. Есть масса правовых последствий для самих детей, особенно в вопросах регистрации и жилищной очереди. Я, как патронатный воспитатель троих детей, это знаю на практике. Когда ребенок попадает под опеку, опека требует в течение месяца зарегистрировать его по месту жительства. Дети из детского дома в Алматы были зарегистрированы в этом городе и поставлены в очередь на жилье именно здесь. У кого-то 2035-я очередь, у кого-то 35-я. Теперь же, если их прописывают в Конаеве, то и очередь на жилье начинается с нуля, и уже по другому городу. Это огромная проблема. Согласно закону, при смене адреса регистрации очередь обнуляется, и это значит, что дети, которые были приписаны в Алматы, теряют приоритет. А это принципиально, где человек получит жилье — в мегаполисе с инфраструктурой и работой или в маленьком городе, где ничего нет. Получить квартиру в Алматы — это один уровень жизни, возможностей, инфраструктуры. А Конаев — пусть и областной центр, но там нет ни работы, ни инфраструктуры, ничего. И кто принял решение за детей, что теперь они будут жить там? А если ребенок родился в Алматы и хочет остаться в родном городе? Почему его автоматически лишают этой возможности?
— Как известно, сами воспитанники были против переезда. Должно ли по закону учитываться их мнение при принятии решений?
— Конечно. Согласно законодательству, мнение ребенка учитывается с 10 лет. Суд даже проводит специальное социально-психологическое исследование, чтобы выяснить: где ребенку будет лучше, с кем он хочет жить. А тут — никаких опросов, исследований, обсуждений. Просто вывезли детей — и все. Да и даже если детям меньше 10 лет, есть сотрудники детского дома, которые выступают их представителями. Это, прежде всего, директор учреждения. Он, по сути, заменяет родителя. Он несет ответственность за детей. И даже если он ушел с должности — все равно несет моральную и профессиональную ответственность за свои действия в период работы. Начнем с управления образования, которое обязано было просчитать риски. Комиссия по делам несовершеннолетних, замакима по социальной политике, прокуратура, уполномоченный по правам ребенка, наконец. Давайте начнем с вопроса, как ребенок становится сиротой. Либо родители погибли, и тогда государство обязуется его воспитать. Либо суд лишает родителей прав — и снова государство берет на себя эту роль. Значит, государство несет ответственность до конца. Не просто кормить и учить, а обеспечить жильем, дать возможность начать взрослую жизнь.
Почему от всех патронатных родителей опека требует регулярно отчитываться — где ребенок живет, чем питается, каково его здоровье, поставлен ли на учет на жилье? А когда речь идет о десятках детей из детдома — никто не задает эти вопросы?
— В продолжение темы об обеспечении жильем. Что вы можете сказать о текущей политике по решению жилищного вопроса детей, оставшихся без попечения родителей?
— В Астане, например, в год выделяется 139 квартир. У меня есть ребенок, которого я взяла два года назад, у него в очереди номер около 2600. У другого ребенка, которую я взяла 10 лет назад, у нее 2034-я очередь. Одному уже 19 лет, другому 17,5. Такими темпами они получат свое жилье не раньше, чем через 15 лет. Государство должно обеспечивать детей-сирот хотя бы минимальным жильем. При этом жилье не должно подлежать продаже, чтобы никто не мог воспользоваться уязвимостью этих детей. Пусть можно будет увеличить площадь с доплатой, но не продавать и не закладывать это имущество. Ранее в законодательстве была абсолютно дискриминационная норма: чтобы ребенок был поставлен на очередь в городах республиканского значения — Алматы, Шымкенте, Астане — он должен был прожить там минимум 3 года. Причем официально, с пропиской. Мы судились, доказывали, что ребенок фактически жил, ходил в школу, пользовался поликлиникой, но его не ставили на очередь, потому что не было регистрации. Это стигматизирующая норма, и с ней долго боролись. К счастью, ее отменили. Но все равно осталась градация: на очередь ставятся только те дети, которые получили статус сироты именно в этих городах. Я сама начала заниматься этим вопросом, когда ко мне пришел ребенок из Караганды. Я взяла его к себе в центр, мы прошли суд, лишение матери родительских прав, оформление документов, он закончил школу, поступил в колледж. Но если бы не этот случай — я бы, как обычный человек, даже не знала, что ребенок должен быть прописан 3 года, чтобы встать в очередь. Это же нонсенс! Суд признает государство ответственным за ребенка, а потом выдвигает к нему же бюрократические требования. По моему мнению, как только в Республиканской базе данных детей появляется информация о статусе «сирота» или «без попечения родителей», он должен автоматически становиться на очередь на жилье. Автоматически. Без бумажной волокиты, без беготни по кабинетам. Ни опекун, ни патронатный воспитатель не должны этим заниматься.
— При этом сейчас разрабатывается масштабная программа «Дети Казахстана», которая должна охватить весь спектр мер по обеспечению безопасности и благополучия детей. Насколько сложившаяся ситуация, по вашему мнению, показательна в данном контексте?
— Президент говорит правильные вещи, инициирует нужные реформы. Но на местах — все иначе. У меня ощущение, что в регионах у каждого свой «президент». Они делают, что хотят, указы не исполняются. Как будто местная власть существует сама по себе. Никто не исполняет законы, не анализирует последствия. А ведь такие кейсы должны становиться индикаторами. Хочется, чтобы акимы отчитывались не только перед президентом, но и перед обществом — встречались с патронатными родителями, рассказывали: «Вот ваша очередь, вот как она движется». Сейчас же этого нет. Мы видим, что прав у детей-сирот много, но хозяина у этих прав нет.
И когда речь заходит о том, кто виноват — руководство детского дома или местные власти — я скажу так: директор учреждения мало что может сделать, если команда идет сверху. Это уровень района, города. Но то, что никто из них даже не попытался встать на защиту детей, даже не задал вопрос «что будет с жильем?», — это очень печально. Пока мы не изменим этот подход, будем видеть такие случаи снова и снова.
Фото из открытых источников
