«НИ «НАРОДНОГО КОМПЬЮТЕРА», НИ «ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЯ», НИ «УХОДА ОТ СЫРЬЕВОЙ ЗАВИСИМОСТИ»
- Вы долгое время трудились на госслужбе, в 2009 уехали из Казахстана. Что побудило вас вернуться на родину?
- В вопросе иммиграции, ставшей для многих неким манком, вкусной морковкой, все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд. У каждого народа свои традиции, от которых непросто отказаться, свой менталитет, который не спрячешь и не изменишь, особенно если уезжаешь из своей страны в зрелом возрасте. Я уехала из Казахстана в 38 лет сначала в Россию, потом в Турцию. Хотя это две очень разные страны, мне в них было одинаково сложно без привычных для каждого казахстанца вещей. Мы, к сожалению, совершенно не ценим те замечательные качества, которые есть в нашем народе, пока живем здесь, в Казахстане и начинаем скучать по ним, когда уезжаем. Таких открытых, добрых и гостеприимных людей, как казахстанцы, я не встретила ни в Москве, ни в Турции. К тому же я уезжала не по идейным соображениям, а по семейным обстоятельствам. Обстоятельства изменились, и я вернулась домой. Казахстан - мой дом и так будет всегда.
- Что вас удивило по приезду?
- Тут, конечно же, надо разделить мой взгляд, как рядового гражданина и мой взгляд, как профессионала. Как рядовой гражданин, я недоумеваю: почему в стране, столь богатой природными ресурсами и со столь небольшой численностью населения, люди в большинстве своем живут небогато? Нет стабильной работы, нет накоплений, нет жилья, нет культуры питания и отдыха и, что печальнее всего, по мнению многих, нет перспектив улучшения ситуации. Сегодня принято сравнивать происходящее с 90-ми годами прошлого века. Я не согласна с этим мнением. Тогда, несмотря на экономические трудности, у людей была вера в будущее, сегодня ее нет. Иммигрантские настроения в последнее время усилились, при этом из страны уезжают или планируют уехать те, кто мог бы принести много пользы Казахстану, однако государство все еще не озабочено этой проблемой.
С 2002 по 2007 годы я работала в Министерстве экономики и бюджетного планирования, которым были написаны и совместно с отраслевыми госорганами начали реализовываться все госпрограммы и стратегии, включая Стратегию индустриально-инновационного развития. Тогда же была сформулирована идеология создания квазигосударственного сектора. Затем я вошла в состав правления одного из первых, созданных государством холдингов - АО «ФУР «Казына». Если помните, в те годы в качестве консультанта был привлечен Майкл Портер и в обиход казахстанцев вошло понятие «конкурентоспособность экономики». У меня в те годы был большой оптимизм относительно будущего Казахстана. Денег в стране стало много, стратегии и программы, которые позволили бы эффективно использовать их, были написаны и утверждены, институциональная основа для реформ была создана.
Возвращаясь в Казахстан, я ожидала увидеть результаты реализации всех тех программ, но, к сожалению, обнаружила, что амбициозные планы так и остались планами: ни «народного компьютера», ни «импортозамещения», ни работающей на казахстанскую экономику «индустриально-инновационной инфраструктуры», ни «ухода от сырьевой зависимости» лично я не наблюдаю. Казахстан по-прежнему зависит от конъюнктуры цен на сырье, на полках казахстанских магазинов по-прежнему преобладает импортная продукция, в секторе МСБ все также процветает «купи-продай».
Еще одним из моих «удивлений» как профессионала, стала реализованная в период 2010-2017 годов административная реформа. Министерство индустрии и торговли и «Самрук-Казына» превратились в монстров, поглотивших функции половины государственных органов, системные реформы, которые были начаты в 2002-2005 годах, как выяснилось, были «похоронены», при этом не были подведены даже промежуточные итоги реализации принятых в те годы программных документов, а сроки реализации стратегических планов оказались сдвинутыми на десятилетия вперед.
- Почему так произошло на ваш взгляд?
- На мой взгляд, практически разрушена система государственного финансового контроля, совершенно безосновательно, я считаю, либерализованы бюджетное законодательство и законодательство о государственной службе, появилось множество лазеек в законодательстве о государственных закупках. По непонятной лично для меня причине, ликвидирована финансовая полиция и сегодня экономические преступления расследуются из рук вон плохо. «Антикор» - это, в основном, юристы, следователи, которые совершенно не знают специфики бюджетного процесса, а подведомственность Службы экономических расследований Минфину, как мне кажется, худшее, что можно было придумать в борьбе с нарушениями финансовой дисциплины.
Уверена, что тотальная коррупция, которую мы наблюдаем, стала результатом всего вышеперечисленного. Вообще, у меня сложилось ощущение того, что в нашей стране на законодательном уровне создана комфортная для казнокрадов среда, при чем коррумпированы не только государственные органы, но и бизнес-структуры. Колоссальные финансовые ресурсы, которые должны были быть направлены на построение пресловутой индустриально-инновационной инфраструктуры, повысили лишь благосостояние тех, кто допущен к «кормушке», никак не отразившись на благосостоянии казахстанцев и столичный проект «LRT» - буквально памятник всего этого безобразия.
- Вернувшись в Казахстан вы по приглашению Жании Аубакировой возглавили финансовый блок Казахской национальной Консерватории им.Курмангазы. Вскоре вами были вскрыты многочисленные финансовые нарушения, о которых узнала вся страна и в результате чего знаменитая артистка была вынуждена покинуть свой пост. Об этом писалось много, поэтому не будем акцентировать на этом внимание. Тем не менее, после этого скандала вы снискали репутацию бесстрашного борца с коррупцией. По сути, вы воевали в одиночку с целым ведомством и смогли взять верх. Что давало вам силы не сдаваться и идти вперед?
- Начнем с того, что репутацию бесстрашного борца с коррупцией я снискала лишь у части общества. Для некоторых деятелей культуры я стала олицетворением зла, для кого-то «классовым врагом», для кого-то - персоной нон-грата, а для кого-то такие как я - угроза. Поддержка казахстанцев, которые устали от коррупции, вдохновила меня тогда и вдохновляет сейчас. И это не просто слова, а реальные действия: одни приютили, другие охраняли, третьи помогали и помогают материально. В обществе назрел стойкий и внятный запрос на справедливость, люди устали от «избирательного правосудия», от беспредела «избранных», кои, сами себя возведя в этот ранг, попросту обнаглели.
Самая большая проблема тех, кто, как и я, борется с коррупцией - отсутствие финансовых ресурсов. Выбор: сказать правду и лишиться работы или молча терпеть - основной, главный. Вспомните слова одной из песен Виктора Цоя: «Они говорят им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свеча…». Некоторые «доброхоты» до сих пор злословят обо мне, говорят, что я неумная, была бы умнее, «пристроилась бы к кормушке». Однако я свой выбор сделала и отступаться от него не собираюсь.
«ВОЗМОЖНО Я ЗАБЛУЖДАЮСЬ, НО С НОЖОМ ИДУТ НЕ ПУГАТЬ, А УБИВАТЬ…»
- В этот период на вас было совершено нападение неизвестных злоумышленников, которое вы связали с вашей деятельностью по очищению Авгиевых конюшен консерватории. Как часто вам поступали угрозы в связи с профессиональной деятельностью? Были ли попытки подкупа, чтобы заткнуть вам рот?
- Нет, мне никто не угрожал и не пытался подкупить, на меня просто напали, настучали чем-то тяжелым по голове и ударили ножом в плечо. При этом нападавшие хранили гробовое молчание. Возможно, я заблуждаюсь, но мне кажется, что с ножом идут не пугать, а убивать…
Ситуация очень интересная сложилась. Думаю, что был расчет на то, что из-за нашего многолетнего знакомства с бывшим ректором я не посмею выступить против нее. Больше того, как выяснилось, бывший главный бухгалтер Консерватории - сестренка моего одноклассника. В разгар конфликта ко мне в кабинет пришла ее мама и провела со мной «воспитательную» беседу. Конечно, это лишь мои умозаключения, но я думаю, что мое поведение оказалось слишком «нетрадиционным» и выходящим за рамки представлений этих людей о морали.
Кроме того, зачем отлаженной системе, которая за много лет уверовала в свою нерушимость, «опускаться» до угроз и подкупа? Они поступили проще: когда я, не испугавшись нападения, осталась работать в Консерватории и заявила о нарушениях, были приглашены государственные аудиторы, которые долго и терпеливо проверяли мою деятельность в качестве проректора. Кроме того, был организован целый ряд заявлений о моих вымышленных нарушениях, например, о том, что я, якобы, вывезла всю мебель из студенческого общежития. Никаких нарушений в моих действиях выявлено не было, но пока я доказывала это, как бывшее, так и нынешнее руководство Консерватории заявляло о том, что я очень скоро окажусь за решеткой. Многие советуют мне обратиться в суд с иском о клевете. Возможно, я вынуждена буду это сделать, поскольку моей репутации действительно нанесен серьезный урон. Когда народные и заслуженные артисты беззастенчиво клевещут на тебя, очень трудно доказывать, что ты не верблюд.
«СИСТЕМА ВОРОВСТВА БЮДЖЕТНЫХ ДЕНЕГ, БЕЗУСЛОВНО, ЗАЩИЩАЕТ СЕБЯ»
- Вашу борьбу поддержали многие пользователи соцсетей. А кого-то конкретно ваша бескомпромиссность вдохновила?
- Так уж случилось, что с младых ногтей я работала в основном в государственных органах «высшего эшелона» вследствие чего имела идеалистическое представление о том, что происходит на местах. Видимо, от того мое столкновение с действительностью стало столь шокирующим.
Как выясняется, то, что произошло со мной, уже давно и прочно укоренившаяся в системе МКС порочная практика расправы с неугодными. К сожалению, и творческая интеллигенция, и спортсмены в большинстве своем люди беспомощные, они не знают законов, не допущены к информации о выделяемых на финансирование учреждений культуры и спорта бюджетных средствах, многие не имеют на руках трудовых договоров и не получают расчетных листов. Кроме того, они зависимы.
Судите сами, например, творческие вузы ежегодно выпускают сотни музыкантов, а творческих коллективов в нашей стране больше не становится. Куда идут работать все эти выпускники? Некоторые работают в кафе и ресторанах, кто-то «оседает» в той-бизнесе, кто-то дает частные уроки, кто-то вообще не идет в профессию, а те, кому повезло устроиться на работу в филармонию или оркестр, помалкивают чтобы не потерять место.
Насколько я знаю, преподаватели Консерватории в разные годы обращались с заявлениями в различные инстанции, но никаких мер по их заявлениям принято не было, а заявившие о нарушениях преподаватели были уволены.
Очень показательна и история основателя театра ростовых кукол «Сезам» Кайрата Баянова. Человек проявил гражданскую сознательность, заявил о вымогательстве со стороны директора Казахского драматического театра им.Ауэзова и сам стал жертвой: директор театра получил условный срок и продолжает работать в театре актером, а Кайрат Баянов стал для системы персоной нон-грата и все театральные сцены закрыты для него.
Аналогичная ситуация в спорте, и тут я бы хотела привлечь внимание к истории тренера Республиканского колледжа спорта Толегена Тиумуратова и его учеников. После того, как тренер отказался подписывать липовые финансовые документы, его попросту уволили с работы. Его воспитанники, одаренные спортсмены, поддержали своего тренера и их постигла та же участь - дети были отчислены из колледжа.
Обо всем этом мы рассказывали на пресс-конференции в феврале и, хотя, казалось бы, государство должно всячески поддерживать людей, которые открыто заявляют о коррупции, никакой реакции не последовало. Ни прокуратура, ни «Антикор» не отреагировали на наши заявления.
Однако, несмотря ни на что, вдохновленный моим примером коллектив хора ГАТОБ им.Абая выступил против произвола администрации театра. Руководитель хора, хрупкая, но отважная Алия Темирбекова не побоялась встать на защиту своего коллектива, который подвергся гонениям со стороны руководства театра после своих требований провести финансовый аудит. Также как и я, она была незаконно уволена с работы и вынуждена была доказывать свою правоту в суде. Также, как и меня, ее пытались обвинить в финансовых нарушениях.
Сейчас Алия вернулась к работе, однако аудит в театре так и не был проведен. Здесь надо сказать о том, что концертные организации системы МКС ежедневно получают наличные деньги за счет продажи билетов. Кто проверял состояние внебюджетных счетов этих организаций? Это большой вопрос! Первые нарушения финансовой дисциплины в Консерватории я обнаружила, анализируя именно поступление внебюджетных средств. Просто помножив количество студентов-платников на стоимость их обучения, я вышла на сумму, которая должна была отразиться на внебюджетном счете Консерватории и которой там не оказалось. Так я выяснила, а госаудиторы подтвердили: в течение нескольких лет те наличные деньги, которые поступали в официально не зарегистрированную кассу учреждения, направлялись прямиком в карманы нечистоплотных сотрудников. Туда же, вероятно, направлялись деньги, которые студенты платили за проживание в общежитии, а это средства, которые вообще-то должны были идти в доход бюджета. Вы только вдумайтесь: когда госаудиторами было подписано соответствующее заключение, бывший главный бухгалтер Консерватории принесла из дома (!) 134 миллиона тенге, заявив, что хранила кассу дома. Если помножить эту сумму на количество подведомственных МКС госучреждений, получатся миллиарды! И это я не говорю о незаконной сдаче в аренду помещений и других нарушениях, процветающих в системе МКС.
Сегодня уже ни для кого не секрет - в театрах, творческих вузах и филармониях воруют также, как в любом другом учреждении, однако в тот период, когда я заявила о хищениях в Консерватории, многие были убеждены в том, что, во-первых, наша творческая интеллигенция априори не способна на это, а во-вторых, в том, что в системе минкультуры воровать нечего, ибо активно пестовался миф о ее недофинансировании.
Я же заявляла и заявляю - МКС осваивает колоссальные бюджеты и делает это неэффективно! Только на кинематографию в последние 20 лет было выделено более 60 млрд тенге. Видим ли мы результаты? Стало ли наше кино узнаваемым? Повысили ли эти средства конкурентоспособность казахстанской культуры? Лично я отвечаю на эти вопросы отрицательно. Конечно же, чиновники минкультуры не согласны со мной и потому я второй год сужусь с ними, доказываю, что мне не дают работать именно потому, что я представляю собой угрозу сформированной и четко функционирующей системе воровства бюджетных денег. Кроме того, что меня уже дважды уволили с работы, меня всеми силами стараются дискредитировать. В этом грустно признаваться, но для меня сейчас очевидно - система министерства, которое ответственно за повышение культуры казахстанцев, одна из самых коррумпированных в нашей стране и это кощунственно.
Насколько я понимаю, первое, что делает коррумпированная система - пытается сфабриковать обвинения против того, кто выступает в пику ей и должна сказать, что трудно, а иногда практически невозможно в одиночку бороться с ней. У тебя есть только твоя правда, у системы - финансовые и административные ресурсы. Это, как мне кажется, тот вопрос, на который государство должно обратить особенное внимание. Сформировалась устойчивая и ресурсная во всех смыслах система воровства бюджетных денег, которая, безусловно, защищает себя. Здесь и некоторые государственные аудиторы, которые, скорее всего, не бескорыстно закрывают глаза на финансовые нарушения, здесь и департаменты государственных закупок, которые порой очень избирательно подходят к анализу конкурсной документации, здесь и сам Минфин, который, переложив ответственность за качество составления бюджетных заявок на администраторов бюджетных программ, практически умыл руки, здесь и Министерство национальной экономики, которое, как мне кажется, совершенно устранилось от экономического анализа расходов бюджета.
К сожалению, Служба экономических расследований Минфина не в состоянии глубоко «копать» в делах о казнокрадстве, поскольку у ее нет полномочий расследовать дела в отношении госслужащих, это епархия «Антикора» и потому СЭР лишь снимает «вершки», тогда как «корешки» остаются нетронутыми.
Возьмем в качестве примера возбужденное по моему заявлению уголовное дело, по которому за хищение 127 млн тенге со студенческих стипендий была осуждена бывший главный бухгалтер Консерватории. В аудиторском заключении зафиксированы факты сверхнормативного финансирования, а это ответственность первого руководителя учреждения и должностных лиц Министерства культуры и спорта, однако никто из них никакой ответственности не понес.
Еще один пример. После моих настойчивых обращений летом этого года Минфин направил для проверки Консерватории аудиторов из центрального аппарата, которые зафиксировали порядка 250 млн тенге финансовых нарушений и это уже средства, которые в 2015-2017 годах выделялись на выплату заработных плат преподавателей. В аудиторском заключении также отражены факты сверхнормативного финансирования и, по моему убеждению, данное уголовное дело должно было расследоваться «Антикором», однако материалы снова переданы СЭРу. Уголовное дело возбуждено, и я очень сомневаюсь в том, что обвинение будет предъявлено кому-то кроме уже осужденной за хищения стипендий бывшего главного бухгалтера. Скажу больше, приговор, вынесенный ей судом в прошлом году, подразумевает отсрочку исполнения по причине того, что у нее, во-первых, имеется несовершеннолетний ребенок, а во-вторых, «с учетом положительной характеристики с места работы». В какой цивилизованной стране работодатель, которого, по сути, грабил бухгалтер, даст ей положительную характеристику? Это нонсенс!
То, о чем я рассказываю, лишь малая часть того, что происходит тут, «на местах». При таком положении дел, когда тот, кто заявляет о нарушениях, теряет работу и получает клеймо «стукача», а тот, кто ворует, отделывается легким испугом, большинство предпочтет молча соглашаться с существующей ситуацией. В результате имеем что имеем - тотальную, процветающую, махровую коррупцию.
Я очень внимательно слежу за работой «Антикора» и с прискорбием вынуждена признать: вместо того, чтобы вырывать сорняк с корнем, его просто стригут. Пока ситуация не изменится, ни о каком доверии общества к государству нельзя говорить, также как нельзя говорить и об экономическом росте, и об устойчивой экономике. По сути бюджетные инвестиции разворовываются, а украденных денег так много, что их хватает и для того, чтобы преступники могли договориться с нечистоплотными аудиторами, следователями, судьями, и для того, чтобы они могли нанять дорогих адвокатов, большинство из которых, кстати, бывшие следователи расформированной финансовой полиции, и для их безбедной жизни.
Хуже всего, на мой взгляд то, что в результате столь откровенно беспрепятственного перетекания бюджетных денег в карманы коррупционеров, у общества сформировался негативный имидж руководства страны, тогда как уверенные в своей безнаказанности истинные виновники почивают на лаврах.
(Продолжение следует)
