Новые акимы из прежних мест своей «славной деятельности» привозят свои команды, имеющие весьма смутные представления о системных проблемах нового региона работы, не испытывающие желания бескорыстно и усердно трудиться во благо общества. На отчетные встречи акимов допускаются обычно только «избранные». Простое население лишено возможности задать неудобные вопросы и озвучить проблемы, которые не решаются годами. Местные органы власти избегают острых вопросов. Если проблема не получила резонанса на республиканском уровне, то ее стараются не заметить. В принципе, такая же картина царит и в других акиматах, в особенности крупнейших городов, акимы которых на отчетных встречах, как и другие чинуши, говорят зачастую, по сути, только о скромных достижениях, не касаясь глубин многочисленных социальных проблем.
В таком же русле проводится работа и по «разъяснению» ключевых государственных документов, когда она реализуется в основном методом принудительного собрания «отобранных» работников бюджетных организаций и т.п. Простых обывателей редко зовут на такие мероприятия, так как боятся критики и неудобных вопросов. Иначе говоря, в большинстве случаев власти игнорируют общественное мнение, стараются его заблокировать, тем более - проявления альтернативного взгляда. По всей видимости, власти боятся осложнений по проблемным вопросам в случае их открытого обсуждения в обществе. Чаще всего властями проблема решается только лишь до такого уровня, чтобы народ не вышел на митинги, а если уже вышел - быстро погасить открытые выступления, после чего проблема обычно забалтывается, «затягивается» и зачастую не решается. В случае появления иного алгоритма протеста, власть может оказаться к нему не готова, как это случилось в январе прошлого года.
Общественно-политический курс казахстанских властей, в том числе региональных, в сущности, ориентирован на деполитизацию населения, всей общественной системы. Местные власти стараются минимизировать свои риски от общения с оппонентами, которых редко пускают на мероприятия, в особенности, когда приезжают гражданские активисты из крупных городов. Протестным группировкам власти противопоставляют приближенных к себе людей, позиционирующих себя «гражданскими активистами». По крайней мере, так было раньше. То есть основной метод работы власти по преодолению разных социальных угроз, рисков — это консервация, блокирование их непосредственных источников, но не профилактика их глубинных факторов. Все это происходит в русле табуирования проблемы.
В итоге проблема загоняется в «черный ящик», где проходит неведомый инкубационный режим, когда «пружина» сжимается. Но она может разжаться при стечении тех новых обстоятельств, факторов, преодоление которых не заложено в предметно-объектной методике власти: нет предмета, объекта, излучающего, непосредственно выдающего наружу проблему – нет проблемы. Данная предметно-объектная методика власти, как это показали январские события 2022 года, в конце концов, приводит к ухудшению проблемы, ее перерастанию в более сложные формы. В этом плане деполитизация людей выступает потерей основополагающих атрибутов гражданина - способности и готовности работать во благо общества, даже в ущерб своим личным интересам.
В таком случае мы уже имеем дело не с «гражданинами», а с простыми мещанами-временщиками, либо «мародерами» из разъяренной толпы. Неслучайно сейчас большинство казахстанцев резкую критику социальной политики государства готовы высказывать лишь во время «кухонных разговоров», а также «инкогнито» в комментариях на разных интернет-сайтах. Но они, по-видимому, готовы к гневному бунту при наличии благоприятных «условий». В целом, казахстанцы проявляют слабую заинтересованность в открытом, полемическом обсуждении общественно-политических проблем. Всё это происходит от заученной десятилетиями практики «наверху сами знают, что делать, наше дело простое – выполнять, или молчать в тряпочку». Данный факт означает, что казахстанцы неудержимо отдаляются от способности созидать в интересах общества, заниматься политикой в смысле конкретного обустройства государства, общества.
Тем самым нарушается полноценный политический процесс, утрачивается смысл политической социализации, когда в действительности ее лозунги, ценности находят лишь формальное, искусственное одобрение, восприятие. А это значит, что такие «граждане» относятся больше потребительски к стране своего проживания, и не будут готовы в случае необходимости пожертвовать своим благополучием ради ее безопасности и независимости. Ярким подтверждением этого является факт выезда на постоянное место жительства (ПМЖ) за рубеж многих казахстанцев. Причем среди них много креативных, образованных людей разных специальностей. Многие из них едут учиться, работать за рубеж, зачастую с перспективой остаться там на ПМЖ, когда они не ждут хорошего будущего для страны и, соответственно, для себя.
Вышерассмотренные факты говорят о том, что политическая коммуникация в нашей стране является виртуальной, однонаправленной (на группу «избранных»). Анализ структуры политических обращений казахстанских политиков к населению выявляет практическое отсутствие в них эффекта обратной связи, как с населением, так и с реальностью. Особенно это находит отражение в массе проектов, которые периодически выдвигает наша власть, как содержание политической коммуникации. Одним словом, в Казахстане политическая коммуникация представляет собою такой вид политической рекламы, которая в своем содержании практически не содержит реальных, осязаемых элементов.
Вместе с тем для того, чтобы коммуникация состоялась необходимо, чтобы объект информационного воздействия воспринимал, был согласен с содержанием информационной передачи. В этом аспекте предназначение политического дискурса - не просто «описать (то есть, не референция), а убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию». Политический дискурс, политическая коммуникация только тогда считается состоявшейся, когда адресуемая информация находит обработку (поддержку, одобрение, неприятие с внесением корректив), и возвращается обратно к адресанту политической информации. Все это в казахстанской политической коммуникации практически не наблюдается. Здесь адресат, так же, как и текст, обращенный к нему, - виртуальны.
В данном случае мы имеем дело с монологической моделью политической коммуникации, когда информация имеет одну направленность. В принципе это свойственно для современной политики, когда политические деятели стремятся общаться с населением не напрямую, а посредством СМИ, когда имеют возможность выгодно преподнести себя, «продать». В США эта технология политической коммуникации приняла форму рыночно-ориентированной рекламной коммуникации. Но при этом эти политики стремятся к тому, чтобы их образ, обещания находили отражение в реальности, чего нет у казахстанских политиков. В этом плане казахстанская политическая коммуникация носит характер языковой игры. Поднимаются темы на уровне словесной эквилибристики в виде необходимости развития «чего-либо значимого», которые остаются на уровне словесной реализации.
В развитых странах политическая коммуникация представляет собой процессы выработки, передачи и обмена политической информацией, которая структурирует политическую деятельность и придает ей новое значение. То есть, здесь политическая коммуникация является информационной базой политического процесса, политики - информацией об уровне поддержки, противления в широких кругах, конкретных социальных группах общества. С другой стороны, в этом процессе происходит политическая социализация членов общества. Дискурс умного, цивилизованного политика - это преимущественно артикуляция, рациональное воспроизведение требований, чаяний народа. Поэтому в политическом дискурсе апеллируют к детальному освещению реализуемых социально-экономических мер, аргументационному обоснованию общей государственной политики. К сожалению, для наших реалий такой расклад пока выглядит как фантастика.
Таким образом, стремление закрывать государство от альтернативной информации, поступающей в случае интерактивной связи, опасно и пагубно в долгосрочном плане. Запретный плод сладок и в конечном итоге приводит к его активным поискам, в том числе в виде появления разных боевых радикальных групп, что было в разных странах мира. Уже сейчас в нашей стране есть два потребителя общественно-политической информации. Один, малочисленный, читает и смотрит официальные СМИ. Второй, более многочисленный, не афишируя, читает альтернативную информацию в Интернете, относительно независимых СМИ. Такая практика очень пагубна - власть в таком режиме, словно работает для себя. Это напоминает человека, страдающего аутизмом, который живет в собственном мире, плохо воспринимая реальность, и от этого имеющего разные неприятности. Так среди народа развивается отчуждение к власти, как к некоему обособленному аппарату, системе.
Фото из открытых источников
