Известный эксперт, директор «Центра исследования региональных проблем ЦА» (Кыргызстан) Айбек Султангазиев считает, что в связи с обострившейся ситуацией в Афганистане странам Центральной Азии, в том числе Казахстану, следует как можно быстрее выстроить диалог с Кабулом, устранить условия активизации радикальных сил внутри региона и развертывать лагеря для беженцев.
- Айбек Кенжебекович, многих беспокоит резко обострившаяся ситуация в Афганистане. Как известно, Таджикистан в этой связи даже обратился за помощью в ОДКБ. Насколько, на ваш взгляд, опасна для постсоветской Центральной Азии складывающаяся ситуация, какие угрозы исходят от афганской проблемы?
- Если исходить из последних заявлений Талибана, то поводов для особых беспокойств нет. Хотя никто не даст гарантий того, что победа талибов в Афганистане не обернется почти гуманитарной катастрофой, когда тысячи афганцев побегут из страны. В таком случае, конечно, страны Центральной Азии, в первую очередь Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан, столкнутся с проблемой афганских беженцев. Прием беженцев всегда становится проблемой для любой страны. Естественно, эту проблему будут помогать решать ООН и другие организации, но это будет создавать определенные неудобства.
Остро проблема беженцев будет стоять и при другом раскладе, когда Афганистан погрузится в полномасштабную гражданскую войну. Пока Талибан доминирует при слабом сопротивлении правительственных войск, но с большой вероятностью можно ожидать, что скоро активно будут вовлечены альтернативные талибам и официальному Кабулу силы, которые тоже имеют свои притязания и амбиции. Тем более что власть в Афганистане официально призвала на борьбу с талибами «народные ополчения», а это полевые командиры со своими бойцами. Их как-то, за время присутствия американцев, пытались держать в узде различными посулами, теперь же они выходят в свет. Эти силы могут сыграть как на стороне талибов, так и на стороне власти. Но они будут исходить из своих предпочтений и целей.
Есть и другая опасность, которую пытаются как-то умалчивать, находясь под обаянием талибов. Опасность кроется в том, что Талибан станет символом победы джихадизма, что мотивирует радикальные исламские движения по всей Центральной Азии. К тому же, талибы скоро будут вынуждены избавляться от своих негласных союзников – радикалов, в числе которых и джихадистские движения.
- Следует ли ожидать дестабилизации политической и социальной ситуации в нашем регионе под воздействием угроз, например, от ИГИЛ, других таких группировок в Афганистане, в которых много выходцев из нашего региона?
- Можно ответить утвердительно, учитывая внутриполитическую ситуацию в самих странах Центральной Азии. Во многих странах региона фактически зачистили поле от нормальной политической оппозиции, которая могла бы стать неким буфером, мягким подбрюшьем, и таким образом созданы условия, когда «улицу» могут поднять радикалы. Либерально-демократические идеи стали просто ширмой, за которой творят беспредел различные коррумпированные политические кланы. Да и популисты, которые рвутся к власти или прорвались во власть, не предлагают ничего нового и быстро превращаются в своих же бывших оппонентов – прежних властителей.
Конечно, ИГИЛ не сможет идеологически обыграть другие радикальные движения, которые уже долгие годы работают в регионе и сумели создать достаточно сильную сеть влияния и получить определенную поддержку среди народа. Если судить по действиям Талибана, то радикалы теперь будут больше упор делать на выстраивание своих программ под решение острых политических и социальных проблем, то есть они дадут альтернативную картину будущего. И вероятнее всего, ставка будет сделана на симбиоз исламских, национал-патриотических и социалистических идей. К тому же, есть яркий пример «Братьев-мусульман» или того же Эрдогана.
- Как Вы думаете, может ли афганская угроза если не дестабилизировать ситуацию в значительной части Евразии, то как-то изменить ее геополитическую и геоэкономическую карту?
- Безусловно, ситуация меняется, так как Талибан уже сделал ставку на геополитических конкурентов США – Россию и Китай. Индия тоже пытается наладить отношения с талибами, но с оглядкой на Пакистан, который имеет большое влияние на Талибан.
К тому же достижение относительной стабильности в Афганистане, когда в стране будет один хозяин (условно – талибы), даст стимул для более эффективной реализации интеграционных проектов Китая в виде «Одного пояса, одного пути». Россия же тоже через Центральную Азию попытается получить дополнительный рынок для поставок нефти, газа и других своих товаров. И надо учитывать еще и транзитный потенциал Афганистана.
Одним словом, Афганистан может выступить во всей красе. Если, разумеется, все процессы войдут в более-менее мирное русло путем мирных соглашений между различными силами, естественно с доминированием Талибана, который, кстати, тоже трудно назвать монолитной силой, он больше подходит под тип «зонтичного движения». И Бог знает, как Талибан преодолеет внутренние противоречия, когда придет к власти, по получению которой среди талибов был некий консенсус. Пока на это особого внимания не обращают, но это тоже большая проблема. Свои геополитические интересы в Афганистане имеют и страны Персидского залива, Иран и Турция.
- Ряд СМИ пишут, что Талибан якобы направляют крупные внешние игроки, которые воспользовавшись выводом военных сил США из Афганистана, якобы намерены кардинально изменить геополитический и геэкономический расклад в южной и центральной Азии. То есть нам, в частности, следует ожидать снижения роли России в постсоветской Центральной Азии и выдвижения Китая на первые позиции в нашем регионе.
- Думаю, что Китай не будет заинтересован в абсолютной гегемонии в Афганистане, как основной геополитический игрок. Пекин достаточно хорошо понимает, что надо создать такую ситуацию, когда в Афганистане будет достигнуто некое «динамическое равновесие», то есть равнодействие всех внешних сил влияния. У Китая достаточно сильный козырь в виде мощного инвестиционного потенциала и уникальный опыт работы в условиях нестабильности.
Кроме того, у Пекина есть опасения по поводу джихадизма Талибана, который пока заявляет, что не будет поддерживать уйгурских повстанцев. С другой стороны, для Пекина присутствие России выгодно, так как российские военные базы в ЦА, как бы это не звучало странно, – залог безопасности для интеграционных проектов Китая.
Я бы не исключал Вашингтон, который тоже не оставит без внимания Афганистан и, возможно, будет работать опосредованно через другие страны, через политические силы в Афганистане.
- Что, на ваш взгляд, следует предпринять странам Центральной Азии, чтобы как-то попытаться избежать все вышерассмотренные проблемы, какие механизмы мы могли бы совместно выработать? Ведь кроме нас самих, кто может лучше всего позаботиться о благополучии нашего региона?
- Думаю, что все страны Центральной Азии должны начать прежде всего с внутриполитической ситуации, то есть устранить условия активизации радикальных сил, которые уже стимулированы примером Талибана. А если в практическом плане, то надо готовить планы по развертыванию лагерей для беженцев.
В перспективе же надо думать, как занять ниши на рынках Афганистана, как принять активное участие в экономических процессах. Помимо этого, надо уже вырабатывать некий общий план выстраивания диалога с новой властью Афганистана.
У меня в последнее время часто возникает мысль, что Талибан своей победой может достаточно сильно трансформировать политический ландшафт в Центральной Азии, которая сама находится на пороге крупных изменений, когда существующая элита фактически уже рассматривается как балласт, а контрэлита мечется в поисках мощных идеологических посылов, понимая, что старые воззвания уже не сработают.
