В начале июля КНБ провел спецоперацию в ряде городов страны, в ходе которой были задержаны религиозные радикалы. Это уже далеко не первая спецоперация, направленная на борьбу с религиозными экстремистами. Откуда в Казахстане берутся радикально настроенные люди и как с этим бороться? На эти вопросы нам ответил Арман Кудабай, журналист, публицист, преподаватель КазНУ им. аль-Фараби, много лет занимающийся религиозной тематикой.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
От гардероба до могилы — что волнует общество
В Центральной Азии вместо науки – религия
— Арман Актаевич, на днях стало известно, что КНБ задержал нескольких религиозных радикалов. Как вы прокомментируете сам факт появления в стране религиозных радикалов?
— Я бы не сказал, что наше общество скатывается к религиозной радикализации. Несомненно, стало заметным количество религиозных одеяний, особенно в среде нашей молодежи, все чаще и острее общество обсуждает вопросы, касающиеся как веры, так и усиления контроля над религиозными объединениями. Да, идут задержания радикалов, нарушающих нормативные правила или даже идущих на преступления и планирующих таковые. Но все же это малый процент в соотношении ко всему населению. Хотя многие пытаются представить все это иначе.
— Обращает на себя внимание, что задержанные из разных городов и областей страны. Значит ли это, что религиозный радикализм находит последователей по всему Казахстану?
— Действительно, наблюдается заметная активизация деятельности эмиссаров религиозно-экстремистских группировок. То, что по всему Казахстану идут задержания радикалов, заметьте, напичканных запрещенной религиозной литературой, снабженных средствами связи и компьютерной техникой, как раз говорит о том, что джихадистские группировки переключают внимание на регионы и пытаются как можно быстрее расширить свою аудиторию. Вы, кстати, забыли упомянуть в этом ряду участившиеся факты появления неразрешенных медресе не только по РК, но и по всему региону Центральной Азии. Здесь тоже все объяснимо, в центре внимания экстремистов сегодня молодежь. И тут назревают реальные проблемы.
— Известно, что КНБ действовал совместно с прокуратурой и полицией. Можем ли мы говорить о том, что существует специальная программа координации действий по выявлению радикалов и пресечению их действий?
— Давайте все же отдадим должное работе наших силовых органов. То, что эти задержания идут, изо дня в день пресекаются преступления на религиозной почве, конфискуется запрещенная литература, говорит о том, что люди выполняют достойно свою работу. Но я могу сказать, что они могли бы выполнять ее еще лучше. Если бы у них не были связаны руки. К примеру, в Казахстане нет законодательного запрета салафизма. Но салафизм во многих странах объявлен вне закона, а его последователи находятся в «горячих» списках многих иностранных правоохранительных органов. Что вы прикажете делать силовикам? Одних экстремистов задерживать, а других отпускать?..
Кстати, здесь стоит упомянуть, что основное противодействие принятию законов, относящихся как к салафизму, так и к усилению контроля и разрешительных норм религиозной деятельности, к примеру, даже касательно запрета тех же никабов оказывает религиозные лобби. Это тоже новое явление в Казахстане.
— А что послужило поводом для появления религиозного лобби?
— Послабления в сфере религии начала 1990-х, по сути, отсутствие внятной стратегии на тот момент, приплюсуйте сюда же отсутствие должного религиозного образования (я часто писал и говорил о том, что даже наши имамы не могли противопоставить ничего внешнему влиянию, так как сами отставали в подготовке и образовании). Все это, плюс, признаем, некоторый пиетет перед всем заграничным, создали ситуацию, когда представители нетрадиционных для нашего региона течений стали активно проникать в высшие эшелоны власти и бизнеса. Сегодня у этих людей остаются мощные ресурсы влияния.
К сожалению, к числу религиозных лоббистов сегодня можно отнести и деятелей различных НПО/НКО. Частью это непосредственно прорелигиозные общественные организации или созданные уже на средства влиятельных «духовных» покровителей из-за кордона. Частью гражданские объединения, которые пытаются сделать себе имя на «защите прав верующих», так сказать, выехать на этой волне. Среди таковых я встречал людей, которые ни сами себя, ни своих близких к особо религиозным не относят. Намеренно или нет, они тоже вносят свою лепту в этот вопрос. Кто патронировал и оказывал поддержку так называемым «родительским пикетам» у школ, требовавших изменить школьные правила? Почему мы об этом до сих пор открыто не говорим?..
Вы спрашивали о причинах совместных действий КНБ, МВД и прокуратуры. Может быть, они именно в этом? Увы, чтобы сегодня противостоять религиозному экстремизму, нужно подключение множества разных структур. Так или иначе, координация общих действий имеется, но является ли это программой, тем более долгосрочной, не знаю. К сожалению, из этого списка выпадают образовательные учреждения.
Откуда берутся радикалы
— Вы много лет исследуете данную тему. Есть ли динамика роста религиозных радикалов? Если да, то какие причины способствуют этому?
— Поймите, если «миссионер» добирается до своей аудитории, рост, так или иначе, будет. У нашего общества несколько превратное представление, когда говорим о последователях религиозно-экстремистских течений, мы воображаем сплошь бородатых мужчин в возрасте, укутанных в платки женщин, застрявших во времени и пространстве «отшельников» или членов «тайных религиозных братств». Поверьте, сегодня они представлены довольно образованными людьми, технологически подкованными, а главное, умеющими находить психологический подход к любой аудитории.
Но наша ошибка в том, что мы сосредоточились на этих эмиссарах-миссионерах. Логически вроде бы и правильно, не позволив выйти на аудиторию, мы лишаем их паствы. Однако сколько из этих миссионеров попадает, в конце концов, в руки силовиков? К тому же мы живем в эпоху информационной революции, и проповеди сегодня ведутся онлайн. Возможно, настала пора сконцентрироваться на другой составляющей — самой религиозной аудитории? Почему казахстанская (не только казахская!) публика сегодня стала настолько доверчивой и внушаемой? Только ли новоявленные проповедники во всем виноваты?
— Что вы имеете в виду?
— Не первый год мы говорим о снижении качества казахстанского образования. Фактически этот процесс идет с конца 1980-х, усилился в 1990-е и продолжается поныне. Несмотря на количество открывающихся каждый год вузов, колледжей и школ, можно констатировать: система образования не выполнила предначертанную ей роль, не стала барьером для манипуляторов от религии и фильтром от различных шарлатанов-педагогов.
Давайте задумаемся, почему идет рост религиозной молодежи даже в среде студенчества?
В 1990-е годы мы заговорили о духовном вакууме. К этому времени от традиционной системы подготовки кадров для духовных учреждений не осталось практически ничего. В надежде восполнить этот пробел мы отправляли учиться за кордон, так сказать, нашу надежду. К сожалению, без разбора, куда и к кому. Мы можем сказать, сколько человек из этого количества вернулось и где они теперь? Но в 1990-е наша аудитория все же смогла противостоять религиозному влиянию, не во всем доверяла новым гуру.
— Что же произошло позже?
— Последствия разрушения образовательной системы конца 1980-х – начала 90-х мы ощущаем именно сейчас. Если мы говорим о кризисе образования в вузах и школах, сосредоточенных в наших городах, то представьте, что творилось тогда в областях, районах и аулах! Приведу пример. В указанный нами период по всему Казахстану открываются пресловутые турецкие лицеи. Я много раз повторял, что внедрение хиджабов в нашу аудиторию было осуществлено КТЛ. Наше государство не смогло выставить даже самые простые требования соблюдения отечественных правил ношения школьной формы в турецком директорском корпусе. Результат налицо. Кстати, сегодня выпускники КТЛ представлены на многих влиятельных позициях, преподают в ведущих вузах республики.
— Что движет людьми, как они становятся радикалами?
— Радикал — это человек, придерживающийся крайних или экстремистских взглядов на свою религию, которые противоречат общепринятым нормам и интерпретациям. К примеру, казахи придерживаются ханафитского мазхаба, как и большинство жителей Центральной Азии, Кавказа, Индии и Ближнего Востока. Существуют шафиитский, маликитский, ханбалитский, которые по-своему тоже традиционны для каждого региона. А вот знают ли обо всем этом наши жители? Поверьте, немногие. Для основной массы нашего населения мусульмане-сунниты представляют некую общую массу.
А ведь есть и «нетрадиционные» течения, по сути, секты, к каковым можно отнести салафизм. Неосведомленность нашей аудитории позволяет салафитам и последователем других экстремистских групп выдавать себя за «истинных мусульман», а любые попытки ограничить или регулировать их деятельность выдаются за преследование единоверцев. Часто наши люди этого тоже не осознают.
Независимо, как позиционируют себя последователи салафизма, будь то умеренные («аскетические») или джихадистские, в основе их учения лежит неприятие гражданских властей и светских устоев, нетерпимость к бида («новшествам»). Всего того, что создано «после» времен пророка Мухаммеда и его сподвижников. Само слово «саляф» дословно означает ««предки, предшественники», по смыслу — «те, кто достоин подражания». Есть среди них свои радикалисты, одевающие те самые короткие штанишки, не брезгующие открытым вооруженным противостоянием властям и террористическими методами. Но не удивляйтесь, если встретите даже вполне прилично одетого салафита. Смысл «противостояния» при этом не меняется.
С другой стороны, радикал — это чаще всего тот, кто не способен принимать другую точку зрения, морально или психологически нетерпим к чужому мнению. Возможно, виной тому он сам или некие трагические обстоятельства. Представьте, в такой момент к нему приходит проповедник готовый рассказать, «кто в этом виноват»», назвать «неверных», из-за которых не так сложилась его несчастная судьба, указать, «что нужно делать». И слова эти звучат не из уст какого-то радикала или отшельника, а весьма приличного на вид и уважаемого улема.
В начале беседы мы с вами говорили о студенческой и учащейся молодежи, попавшей под влияние религиозных проповедников. А представьте, каково молодежи так называемой категории NEET, неустроенной и скитающейся по стране в поисках работы и крыши над головой! К сожалению, на таких молодых людей и направлены сегодня поиски командируемых в районы и аулы джихадистских миссионеров.
Как противостоять?
— В сообщениях о задержании упоминается об употреблении наркотиков двумя людьми. Как это прокомментируете?
— Я уже сказал и повторю: экстремистские группировки правильно было бы назвать «сектами». А в сектах правила диктует вождь-гуру… Ведь даже в 1980-90-е в «кружках духовного просветления» в среде той же интеллигенции и учащейся молодежи ничего зазорного в употреблении дурманящих веществ не было.
С другой стороны, психотропные вещества применяют для стимуляции храбрости. При совершении тех же терактов. Поймите, для новоявленных проповедников судьба их паствы малоинтересна, важен только результат.
— Как предотвратить вовлечение наших граждан в такие группы?
— Раз я указал одной из главных причин неосведомленность, недостаточное знание нашей аудитории, на данный момент необходимо усилить информационную, просветительскую и разъяснительную работу, в особенности в среде молодежи. Начинать следует с детсада, со школы, но не нужно превращать это в новую миссионерскую кампанию. К этой работе ни в коем случае нельзя подключать случайных людей. Возможно, потребуются курсы повышения квалификации для педагогов, которых предстоит привлечь. В школы и вузы должно быть направлено достаточное количество наглядных материалов (учебных пособий, методичек, стендов) с внятной и ярко оформленной информацией об особенностях нетрадиционных и экстремистских течений. Лично я редко вижу такие стенды, да и то, только о правилах поведения при терактах. Этого уже недостаточно.
— Что можно противопоставить пропаганде терроризма и вербовке людей?
— Нужна переаттестация «старых кадров», ведущих уроки религиоведения в школах и соответствующие курсы в вузах. К сожалению, курсы религиоведения, что в вузах, что в школах, превращаются у нас в уроки исламоведения или «исламовведения». Все это касается не только светской образовательной системы. Вероятно, рано или поздно нам предстоит переаттестация всех кадров и духовного управления. А соответственно и мониторинг всех духовных образовательных учреждений.
Наконец, законодательные нормы. Рано или поздно мы все же придем к общим правилам регулирования деятельности как самих религиозных объединений, так и всей религиозной жизни общества. Так как время было упущено, хотелось бы безотлагательно взяться за это. Надлежит регламентировать применение и законодательно закрепить юридические термины «традиционные конфессии», а, соответственно, отнести остальные к «нетрадиционным». Если не запретить, то хотя бы открыто уже объявить салафизм нетрадиционным.
Фото из открытых источников
