Все эти дни до похорон и после похорон Мурата Мухтаровича не могу прийти в себя. Хочется кричать на весь мир: как так?! Неужели больше мы не услышим тихий голос, размеренные интонации Человека, которого можно назвать не просто мыслителем, но и Голосом совести. Ведь именно Мурат Мухтарович вместе с Ануаром Алимжановым, Олжасом Сулейменовым первыми в нашей стране стали говорить об угнетенных народах Азии и Африки, это они поднимали вопрос о месте и роли казахской интеллигенции, о значении слова для общества.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Памяти хранительницы. Ушла из жизни Ильфа Джансугурова
Его называли «последним казахом»
И несмотря на боль утраты, могу себя считать счастливым человеком, которому довелось не просто слышать такую глыбу, как Мурат Ауэзов, но и общаться с ним. Впервые услышав его в стенах Верховного Совета XII созыва, поразилась тому, как умеет заставить себя слушать этот человек с тихим голосом. И это не потому, что за ним стоял авторитет его отца — Мухтара Омархановича Ауэзова. Нет. Его слушали потому, что он говорил не просто правильные вещи, а выстраданные. Это он первым начал говорить о том, что долг писателя — рассказать о голодоморе так, чтобы больше трагедия не повторилась. И это он привлек внимание к проблемам уйгурского народа в Китае. Мурат Мухтарович был одним из первых, кто призывал обратить внимание на мелеющий Арал.
Во многом Мурат Ауэзов шел дорогой первопроходца. Как, например, организация студенческого движения «Жас тулпар», которое он создал вместе с Болатханом Тайжаном, Булатом Гильмановым, Маратом Сембиным и другими, кто учился тогда в Москве. Как признавались позже многие политики, именно «Жас тулпар» открыл им глаза и помог выбрать направление деятельности.
О Мурате Мухтаровиче в эти дни много пишут и напишут еще больше. Вся его жизнь – пример служения народу, плоть от плоти которого он был. Энциклопедические знания, стратегическое мышление, знание языков позволяли ему нащупать узловые проблемы нашего времени и об этом говорить. Вот что в Facebook написал общественный деятель Мансур Мулдакулов: «Для меня было огромным счастьем и почетом работать с этим необычным человеком, который открыл Посольство независимого Казахстана в Китае и был основоположником теории цивилизации номадов! И выход Казахстана к морю был его идеей, которая привела железнодорожное полотно из Казахстана в китайский порт Ляньюнган».
И такие слова признания могут написать многие. Мне, к примеру, было удивительным то, как во время одной нашей беседы Мурат Мухтарович сказал мне: «Айгуль, вам непременно надо писать».
Я же, думая, что он путает меня с Асель Омар, возразила, но Мурат Мухтарович сказал: «Нет-нет, я о тебе говорю (он мне говорил то вы, то ты — прим. авт.), у тебя хороший язык, слог, тебе надо писать».
Ох, Мурат Мухтарович, возможно, когда-нибудь и подойду к порогу, после которого потянет писать. Спасибо за добрые слова! Жаль, невыразимо жаль, что не смогу Вам сказать спасибо.
Лучше пасть от первого выстрела…
Чтобы понять Мурата Ауэзова, его феномен, нужно читать его дневники. В 2011 году их издал Бахытжан Канапьянов в своем издательстве «Жибек жолы». Книга носит название «Уйти, чтобы вернуться». И сегодня, когда Мурата Мухтаровича не стало, название видится пророческим, ибо он ушел, чтобы остаться с нами. Начаты они в декабре 1970 года и закончены в январе 1979 года. Безусловно, есть и другие работы, о которых мы, вероятно, узнаем со временем.
Когда начинаешь читать дневники, то не сразу понимаешь, что их пишет 27-летний человек, в сущности, совсем молодой. Не устаешь поражаться тому, как глубоко он мыслит и чувствует. Если внимательно читать, то понимаешь, почему так мало книг он создал. Все потому, что не хотел сравнений со своим великим отцом. Боялся, что начнут говорить, что сын не удался в отца. А между тем, это – неправда. Дневники говорят не только о философском складе ума, но и незаурядном писательском таланте Мурата Ауэзова. Чего стоит, к примеру, описание его пребывания в доме родителей Сатимжана Санбаева. Читаешь и воочию видишь макатские степи, отару овец, высокую женщину, молча выполняющую тяжелую сельскую работу. Язык Мурата Ауэзова кинематографичен, дневники, особенно рассказ о родителях его друга — готовый сценарий. И я верю, что найдется, отыщется режиссер, который снимет картину по этим дневникам.
Беспощадная трезвость оценок относится и к тому, как Мурат Ауэзов оценивает себя: «Стать писателем? Хотел бы, но мне это, уверен, не дано». Согласитесь, далеко не каждый так строго оценивает себя.
Дневники дают возможность понять, что же двигало Муратом Мухтаровичем, что давало ему силы: «Есть иная сфера духа. Здесь кто-то один должен положить начало. Для этого — уйти в горы, в степь, выпасть из игры. Это не писательство, не творчество в ремесленном смысле слова. Это то, что рождает импульсы, высвечивает цель, определяет пути духовного развития общества».
Повествование в дневнике часто прерывается рассказом о неком Сариеве. А в нем Мурат Мухтарович отразил все то, что не любил в соплеменниках: напыщенность, чванство, отсутствие тяги к знаниям. Такая форма помогает восприятию дневников. Дневники, с одной стороны, — продолжение традиций матери и отца, которые всю жизнь их вели. А отвлечение на Сариева помогает понять многомерность того, чем жил сам автор в те годы.
«Мой мозг не может жить в условиях компромисса. Это жизнеспособный и в достаточной мере спекулятивный мозг, но не может он быть сильным и созидающим, когда признает диктат и насилие над собой. Дорожу его достоинствами.
Лучше пасть от первого выстрела, чем от первого плевка собственной совести», — вот кредо жизни Мурата Ауэзова.
И этому он следовал всю свою жизнь, хотя выработал эти правила в молодости.
Когда-то Сатимжан Санбаев написал эссе, посвященное трем своим друзьям. О Мурате Ауэзове он отозвался так: «Я всегда поражался его фундаментальным познаниям в области истории культуры, этики и эстетики, в предвидении перемен политико-общественной жизни, его аналитическому уму и логическим суждениям. Он, несомненно, мыслитель. Мыслитель в стране, в которой не ценят мыслителей».
Мурат Ауэзов не просто Мыслитель, а Человек, духовные искания которого и выводы оказывали и окажут еще большое влияние на людей. Тогда, в 2011 году, на полях дневников я написала: «Вот и перевернута, прочитана последняя страница. Очень жаль, что Мурат Мухтарович не продолжил писать дневники. В них – дыхание времени, эпохи и пища для страждущих умов». Могу повторить это и сейчас.
Когда мы говорили с Муратом Мухтаровичем о его дневниках, в которых многое дано мазками, намеками, он сказал мне, что я единственная, кто верно понял, что он закрыл. И этой оценкой буду дорожить, как и беречь в памяти все наши разговоры.
Тысячу раз прав Евгений Евтушенко:
— Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Кричать и беречь то, что осталось…
Фото из открытых источников
