Говоря о детстве своей знаменитой мамы, Ильфа Ильясовна вспоминает сразу ни много ни мало, события Первой Мировой войны. Прекрасный Капал, где родилась Фатима Габитова был некогда большим городом, не уступавшем в экономическом и политическом значении Верному-Алматы.
Сегодня о былом в Капале напоминают лишь несколько чудом сохранившихся зданий бывших купеческих домов, полуразрушенная мечеть и стены православного Никольского храма, где сейчас находится столовая. Практически чудом, вернее, усилиями неравнодушных людей сохранился и дом, где родилась и выросла Фатима Габитова.
– Капал тогда был большим городом, где кипела жизнь. Улицы всегда были полны народу. Мама очень любила свой родной город и ездила туда при первой возможности вплоть до последних своих лет. Она вспоминала свое детство там – маму, и особенно няню-немку Иду Карловну. Ида Карловна привила ей любовь к порядку и научила немецкому языку, - вспоминает Ильфа Ильясовна Джансугурова. – Мама любила учиться, и кроме родного татарского быстро овладела и казахским, и русским, и немецким языком.
Няня-немка появилась в их доме в грозном 1914 году. В связи с начавшейся в 1914 году Первой Мировой войной в Капале появились пленные германские солдаты, австрияки, чехословаки, а также высланные из крупных городов немцы. У Габитовых квартировала немецкая семья Кайзер. Более трех лет Кайзеры жили во флигеле, принадлежавшем семье Габитовых. Все это время Ида Карловна обучала Марзию и Фатиму немецкому языку, знакомила их с мировой литературой. Кроме того, сестры посещали музыкальные занятия у одного ссыльного чеха, который обучил их нотной грамоте, игре на цитре и мандолине.
Впрочем, благодаря вкладу родителей в воспитание и образование, Фатима уже в 15 лет не только получила хорошее образование, но и стала преподавать в капальской гимназии.
Тогда же состоялась и встреча, которая определит судьбу юной Фатимы. Точнее даже две встречи. Фатима познакомится с двумя мужчинами, сыгравшими главные роли в ее судьбе. В лихие годы гражданской войны Фатима Зейнуллиновна, училась в медресе «Хусания» в Оренбурге. В то же время и состоялась ее встреча с первым мужем Билялом Сулеевым. Он был старше ее на 10 лет и был родом из этих же мест. Сулеев также, как и Фатима, планировал пойти по педагогической стезе. Он закончил учительскую семинарию, а в 1916 году оказался в Минске на прифронтовых работах по печально известному приказу Николая II. Вернувшись на родину, он начинает работать завучем в капальской татарской школе, где и познакомился с Фатимой. Так что брак Фатимы Габитовой и Биляла Сулеева, можно сказать, начался со служебного романа.
Парадокс ли, мистика ли, но практически в то же самое время Фатима познакомится и с Ильясом Джансугуровым. Он часто бывал в Капале в те годы. А объединило молодых общее дело. Надо было знать то поколение. Их можно назвать своего рода казахской эпохой просвещения, потому как образование для народа, написание учебников, разработка системы образования на родном языке – это то, чем горело то поколение казахской интеллигенции. На этом и сошлись и Билял Сулеев, и Фатима Габитова и Ильяс Джансугуров. К слову, Билял и познакомил Ильяса с Фатимой.
Молодой поэт Ильяс влюбился в жену друга с первого взгляда. Как преданный друг Биляла, он не мог открыто восхищаться женой друга, но и скрывать свои чувства тоже было невозможно. И он начал посвящать своей музе стихи.
– Отец был секретарем у Биляла Сулеева, они были знакомы с 1916 года. И мама с папой тоже сошлись на теме увлечения древним казахским эпосом. Они очень много обсуждали эту тему, и я думаю, что хороший литературный казахский язык у нее сложился благодаря общению с Ильясом. Ее способность к языкам вообще и к казахскому, в частности, позволила быстро адаптироваться, когда сначала арабскую письменность меняли на латиницу, а потом – на кириллицу. Мама сумела и в этих стремительно меняющихся условиях разрабатывать методики преподавания на казахском языке. Ее вклад в казахскоязычное образование 20-50-х годов огромен, – рассказывала Ильфа Джансугурова.
Поначалу Фатима читала их вместе с супругом, которого влюбленность друга даже веселила. Но постепенно в этих стихотворных посланиях все ярче прорисовывалось отношение Ильяса к Фатиме. Она перестала показывать их Билялу, чтобы не нервировать мужа – она ведь была счастлива в семейной жизни и любила супруга. Однако Джансугуров был настойчив – он слал Фатиме письма. Впрочем, ими, как правило, все и ограничивалось. Его представления о чести никак не позволяли ему отбивать жену у друга. Более того, Джансугуров женился (по иронии судьбы тоже звавшуюся Фатимой), обзавелся детьми. Но любовь к Габитовой с годами не утихала. Между ними развился своеобразный творческий роман – Фатима была страстной поклонницей стихов Ильяса, стала его первым читателем, критиком и рецензентом. У судьбы, впрочем, были свои планы. Фатима и Билял с тех пор уже несколько раз переезжали – Оренбург, Жаркент, Семипалатинск, Ташкент и, наконец, Алма-Ата. В 1930 году Биляла направили сюда, чтобы в новой столице советского Казахстана наладить систему образования. Но в 1930 году его арестовали по ложному доносу.
По словам Ильфы Джансугуровой и ее дочерей, потомков поэта, облюбовали разного рода любители исторической желтизны и любители поспекулировать.
– Это ведь только сегодня о бабушке начали писать, как о «музе» Сулеева, Джансугурова и Ауэзова. А тогда ее очень сильно осуждали, называли «роковой татаркой, соблазнившей трех великих казахов, – рассказывает внучка Фатимы Габитовой и Ильяса Джансугурова Дина Алдабергенова.
Нередко весьма вульгарно пересказывается и тот период в жизни Габитовой. Мол, отреклась от мужа, как только его арестовали. Разумеется, все было совершенно не так. Вопреки расхожему мнению, Фатима и Ильяс поженились не после ареста Биляла Сулеева, а после его освобождения в 1932 году. И за эти два года Фатиме пришлось пережить немало неприятностей. От нее шарахались окружающие. Клявшиеся в дружбе люди исчезали из ее жизни или, в лучшем случае, поддерживали только на словах. Ильяс же поддержал ее на деле. После освобождения, Фатима и Билял попытались начать все с начала, но склеить разбитую вазу так и не удалось. Уход Габитовой от мужа осуждали и многие ее родственники. Но со временем все же примирились с ситуацией.
Конечно, дополнительного трагизма ситуации придаст то, что спустя 5 лет после развода Биляла Сулеева арестуют и расстреляют. Но такой поворот в судьбе в те времена ждал очень многих людей…
Середина 1930-х стала для Фатимы и Ильяса очень бурным и плодотворным временем. Габитова и Джансугуров соединились в конце 1932 года. Следующие 5 лет жизни можно назвать одними из самых насыщенных в жизни Фатимы. Она много путешествовала вместе с мужем по Советскому Союзу, ездила на писательские форумы, кроме того, не забывала рожать и воспитывать детей. В браке с Ильясом у Фатимы родились Умут (1933 г. р.), Ильфа (1935 г. р.) и Булат (1937 г. р.). Как к своим детям Ильяс относился и к старшим сыновьям Фатимы, рожденным от Сулеева – Джанибеку и Азату. Фатима преподавала казахский язык в Коммунистическом университете трудящихся Востока, затем работала научным сотрудником сектора «Искусство, наука и литература» при Наркомпросе Казахстана, где в основном занималась курированием библиотек. В 1934 году Габитова трудилась в Краевом профсоюзном бюро писателей и работников литературного труда при ЦК КП(б) Казахстана, редактировала фольклор и детские книги в Казахском издательстве художественной литературы.
А в 1934 году Ильяс и Фатима побывали на легендарном первом съезде союза советских писателей. Джансугуров ехал уже в статусе председателя Союза писателей Казахстана, а Фатима сопровождала его в поездке как супруга. Там же состоялась и легендарная встреча Ильяса и Фатимы с Максимом Горьким.
– Скажу сразу: на том фото, которое есть в интернете и которое подписано как Максим Горький с Фатимой Габитовой – не моя мама, – говорила Ильфа Ильясовна. – Там он снят с писательницей Лидией Сейфуллиной, но почему-то все подумали, что это Фатима. Но они действительно встречались. И тогда же папа спросил у Алексея Максимовича, стоит ли казахским писателям писать про «челюскинцев», «стахановцев» и других современных героев советской пропаганды? Но «буревестник революции» посоветовал казахам обратиться к собственной истории.
Так, на свет появилась поэма «Кулагер», до сих пор считающаяся литературной визитной карточкой Ильяса Джансугурова.
Тем неожиданнее стал трагический поворот в его судьбе. Во времена, когда, казалось бы, все идет в гору – счастливая семья, успешная карьера, книги многотысячными тиражами – как гром среди ясного неба происходит арест.
В книге своих мемуаров Фатима напрямую не называет имя доносчика, но всячески дает понять, что это довольно известный казахский писатель, чьим именем сегодня названа улица в Алматы.
Далее все пошло как по накатанному. Обыски, выселение из элитного писательского дома, куда тут же вселился доносчик и немедленно выселил беременную Фатиму с четырьмя детьми. И вновь, как и после ареста Сулеева, пошли косые взгляды со стороны коллег, игнорирование, переходы на другую сторону улицы и прочие испытания, уготованные «жене врага народа». Просто чудом Габитовой удалось сохранить архив мужа.
Единственным, кто пришел на помощь Фатиме Габитовой, был Мухтар Ауэзов. Об их отношениях также любят рассуждать досужие сплетники и любители бульварной желтизны. Между тем, в течение нескольких лет после ареста Ильяса Джансугурова у Фатимы и Мухтара не было и намека на романтические отношения. Фатима Зейнуллиновна слишком любила Ильяса и делала все возможное, чтобы его спасти. Увы, это было невозможно. Зато Мухтар Омарханович, обладавший в тот момент большим авторитетом и возможностями делал все, чтобы облегчить судьбу семьи своего друга. Соединятся с Фатимой они лишь через несколько лет – испытания сблизят Мухтара и Фатиму и родится новое чувство.
Очень долго Фатима Зейнуллиновна не могла узнать судьбу Джансугурова. Ей постоянно присылали формальные отписки. О том, что он расстрелян она узнает только в 1950-е годы, когда будет заниматься реабилитацией супруга.
К слову, и Фатиме досталось, как жене «врага народа». Это произошло уже с началом Великой Отечественной войны. К слову, на фронте погибнет и старший сын Джанибек. А в 1942 году Габитову как жену врага народа отправляют за 101 километр от Алма-Аты. Для поселения выбирают старинный городок Мерке. Там Фатима прожила со всеми своими детьми до 1949 года – когда ей разрешили вернуться в Алма-Ату.
– До сих пор Мерке у меня ассоциируется с кукурузой, – вспоминала Ильфа Ильясовна. – Мы ели ее сырой, вареной, соленой. Варили кашу из кукурузы, пекли кукурузные лепешки. На выходные мама отвозила нас в интернат, чтобы там покормили нас получше. И хотя она работала директором школы, ее зарплаты все равно не хватало. Тем более, в голодные военные годы.
Впрочем, в Мерке произошло и радостное событие. Ильфа Ильясовна до сих пор в подробностях помнит, как у нее родился младший брат Муратик – сейчас это известный ученый и общественный деятель Мурат Ауэзов.
– Я была в первом классе. Навстречу идет моя мама и говорит мне, что идет в роддом. Чуть не падая, она держится за глиняные дувалы. Я даже попросилась с ней пойти, но она, конечно, не разрешила, – с умилением вспоминала Ильфа-апай. А вспоминая изумлялась, что Мурату Ауэзову уже 80 лет – ведь для нее он все равно маленький!
Хрущевская оттепель позволила Фатиме Габитовой вернуть из небытия имя Ильяса Джансугурова, вернуть его фамилию своим детям и опубликовать его наследие. Сама Ильфа Ильясовна в годы оттепели после реабилитации отца выйдет замуж за сына другого известного репрессированного деятеля – за Санжара Джандосова. У них родится пять детей и проживут они вместе 35 лет вплоть до трагической гибели Джандосова в 1992 году. В 60-е, 70-е потомки Фатимы и Ильяса часто собирались в новом доме на улице Фонвизина, что в «Компоте» у бывшего пивзавода номер 1.
Ильфа Ильясовна покинула этот мир в окружении многочисленных детей внуков и правнуков. В этой мудрой, много повидавшей и при этом поразительно жизнелюбивой женщине отразилась, пожалуй, вся наша новейшая история.
Выражаем родным и близким соболезнования в связи с уходом из жизни Ильфы Ильясовны Джансугуровой.
Фото из открытых источников
