Многие обращают внимание на то, что купечество Верного представлено в основном персоналиями русской и татарской национальности. Впрочем, это не совсем так. Да, удельный вес казахов среди купеческого сословия в Верном был ниже. К слову, в других областях Туркестанского и Степного генерал-губернаторств (территории современного Казахстана) купцов-казахов было гораздо больше. Например, в том же Акмолинске (ныне Астане), изучая историю купечества, казахские фамилии встречаются гораздо чаще.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Учились, учились и еще раз учились. Как работала система образования до революции
Впрочем, и в истории дореволюционного Алматы сохранились имена знатных купцов казахского происхождения. Первым на память приходит Аманжол Аюкин, дом которого до сих пор сохранился на пересечении улиц Жибек Жолы и Панфилова. Впоследствии там проживал глава диаспоры сартов в Верном Сеид Ахмет Сейдаллин – под этим именем дом и известен сегодня.
От Верного до Ташкента было известно имя образованного человека Кали Ордабаева, крупного предпринимателя, владевшего в Верном несколькими домами. В выявленных архивных материалах есть сведения о его домах на улице Копальской 521, Гурдэ 26, Красноармейской 248, Солдатской 54, Пишпекской 846 и Кульджинской. Увы, дом не сохранился.
Помнят историки имя Байбулана Жиенкулова, торговавшего в основном сельхозпродукцией. Он, среди прочего, известен еще и тем, что он проводил в своем купеческом доме айтысы. В которых, к слову, нередко участвовал и Джамбул Джабаев.
И все же действительно, казахских купцов в городе было не столь много. Все объясняется просто – на оседлый образ жизни на тот период перешла лишь меньшая часть казахов. А заниматься куплей-продажей в условиях кочевого образа жизни на рубеже позапрошлого и прошлого веков было уже намного сложнее. Плюс, уровень гильдии купца-кочевника была заведомо ниже, чем та гильдия, в которой состояли купцы больших городов.
Еврейского капитала в городе также было немного, ибо Верный был в тысячах километров от черты оседлости. В основном это были либо выкресты (крещеные евреи) либо те евреи, которые могли здесь осесть только, прослужив в царской армии. Так, известен купец Аарон Сморгунер, который был одним из самых известных юристов Верного. Мало того, он был одним из первых, кто до ленинского ГОЭЛРО разработал план электрификации города. Власти Сморгунеру не доверяли. Другой еврейский купец Давид Яковлевич Триерс за более чем 70 лет обогнал Динмухамеда Кунаева в его идее построить огромную баню на том же самом месте, где теперь Арасан.
Купечество в Российской империи делилось на три гильдии. Купцы первой, самой высшей гильдии платили в казну 10000 рублей в год за членство и гильдейский билет. После десятилетнего членства в первой гильдии купцам (при своевременных выплатах, разумеется) присваивалось звание потомственного почетного гражданина. Второгильдейцы получали такое звание через 15 лет, платя в казну 5000 рублей в год. Третьегильдейцы подобных прав и вовсе не имели и платили всего 500 рублей в год. Международная торговля доверялась лишь «первогильдейцам», они имели право ходить в присутственные места, и самое главное – освобождались от телесных наказаний, которые для простого населения (не дворян и не духовенства) были отменены лишь во время революции 1905-1907 годов.
Дом на пересечении улиц Фурманова и Курмангазы – без сомнения – один из самых красивейших в городе. Сегодня он славится в основном тем, что когда-то в нем проживали первые секретари ЦК Компартии Казахстана Жумабай Шаяхметов и Леонид Ильич Брежнев. Однако ни о создателе, ни о его первом владельце точных сведений до сих пор нет. Молва приписала авторство этого вычурного строения в стиле модерн Полю Гурдэ. Впрочем, достоверных подтверждений этому факту нет. Как, впрочем, и другому прочно устоявшемуся мифу – о том, что хозяин дома Тит Александрович Головизин владел чуть ли не всеми сапожными мастерскими Верного. Подтверждений тому нет. Как уверяет известный исследователь-краевед Александр Гордеевич Воронов, за Титом Александровичем не водилось никакого сапожного бизнеса. Проживал он в селе Михайловском (ныне Тургень) и в Верный наведывался редко. Так, к примеру, когда ему присвоили звание Почетного гражданина, его долго не могли найти. Александр Воронов полагает, что к тому времени Головизин умер. Но имеется и другая версия. Как это часто бывает, путаница могла возникнуть из-за банальных описок и опечаток. Фамилия (несколько видоизмененная) верненского домовладельца неожиданно встречается среди русских эмигрантов первой волны… в Австралии! Тут нам встречается Тит Александрович Головизнин (1861-1943), в прошлом русский строитель, который руководил – ни много ни мало - постройкой православного Свято-Николаевского собора в Брисбене. Всю свою эмигрантскую жизнь Головизнин провел в этом городе, исправно посещая местный православный приход. И на 75-м году жизни решил вспомнить свою строительную молодость. По воспоминаниям современников, мешало лишь то, что Тит Александрович до конца дней толком так и не освоил английский. Похоронен он здесь же на кладбище Тоовонг. В алматинских архивах его фамилия несколько раз фигурирует в первые годы советской власти, когда шла национализация имущества. Но на связь с властями он больше не выходил.
Куда более известны нашим современникам владельцы другого дома в центре Алматы (на пересечении проспекта Назарбаева и улицы Айтеке би). С тех пор как его покинули его первые владельцы там успели поквартировать комиссариат Туркестанского края, Семиреченский губком РКП(б), медицинское училище, детская инфекционная больница, роддом, медицинский музей и посольство США в Казахстане. Ныне там удобно расположилось французское консульство. А когда-то дом принадлежал, наверное, самой богатой и успешной верненской купеческой семье.
К слову этого дома, в Верном могло и не быть, не отмени Александр II крепостное право. Верный заселяли в основном бывшие крепостные Воронежской и Тобольской губерний. Как раз купцы Шахворостовы и были выходцами из семьи бывших крепостных. Многие их потомки и по сей день живут в Алматы. Шахворостовы происходили из воронежских крепостных крестьян и были они очень деловитыми людьми. К примеру, проезжая где-то через металлургическое производство на Урале, самый старший из Шахворостовых, Григорий Александрович закупил там целый воз чугунных котлов. Кто-то по дороге им сказал, что казахи не имеют металлопромышленности, но всю еду готовят в котлах, и за каждый котел они давали по несколько баранов. А в Верном, баранина была очень дорогой. Таким нехитрым способом Шахворостовым удалось сколотить первоначальный капитал. Они открыли свой первый магазин на углу улиц Торговой и Капальской – еще задолго до появления там магазина Габдулвалиевых (сейчас в этом перестроенном здании отделение одного из банков). Немало средств они вкладывали и в благотворительность. Так в 1884 году Григорий заказал образа для Покровской церкви, которые изготовили в Сергиево-Посадском монастыре.
Такая бурная деятельность в кратчайшие сроки вывела их семью в первогильдейцы. Когда в 1904 году умер Григорий Александрович, его сыновья Сергей и Петр получили наследство в 100 тысяч рублей – по тем временам неслыханная сумма. На эти деньги они построили суконную фабрику в поселке Каргалы (будущий Фабричный). Уже к 1910 году фабрика начинает работать, а в скором времени Шахворостовы становятся поставщиками шинелей для царской армии. И это незадолго до Первой Мировой войны! Представьте себе оборот денег в воюющей стране! Все сукно, изготавливавшееся здесь шло туда. Прибыли семьи были сумасшедшими! Достаточно сказать, что когда уже после революции чекисты проводили обыск в их доме, под половицами они нашли схрон в 500 тысяч царских рублей! Проект той фабрики сделал Андрей Павлович Зенков и не модернизировалась она вплоть до конца советской власти! В 1913 году к 300-летию дома Романовых они получили большую медаль за переработку шерсти в сукно.
Третий из сыновей, Михаил к бизнесу оказался совершенно равнодушен. В 1914 году он добровольцем ушел на фронт, где и погиб. Дом перешел по наследству его дочери, Клавдии Михайловне. Но уже в 1919 году дом реквизировали и здесь разместился комиссар Туркестанского края Дмитрий Андреевич Фурманов.
Михаил Алексеевич Гаврилов, хозяин дома, что ныне на улице Желтоксан между Абая и Курмангазы, а некогда располагавшегося на углу Гоголевской и Лепсинской (Гоголя-Фурманова) известен, как главный табачный воротила города. Гаврилов ведал, пожалуй, всем табачным бизнесом в городе. Когда-то весь квартал нынешних улиц Жибек-Жолы – Ленина – Гоголя – Пушкина занимало гавриловское подворье. Вдоль по улице Пушкина стоял его большой табачный магазин. После революции его превратили в жилой дом, а склады в бараки.
Сам Михаил Алексеевич одно время успел даже подепутатствовать во II Государственной Думе. Продолжить политическую карьеру помешало лишь то, что этот созыв был быстро разогнан в ходе третьеиюньского переворота 1907 года. И далее вновь разночтения касательно дальнейшего жизненного пути. Владимир Проскурин в своих очерках пишет о том, что грозный 1917 год Михаил Алексеевич миновал вполне сносно, успешно адаптировавшись и в новой жизни. И даже стал первым директором Алмаатинской табачной фабрики уже в советское время. Однако Александр Воронов приводит совершенно другие данные: в 1909 году Михаил Алексеевич умирает, а уже в 1910 году его супруга унаследовала его бизнес. Плюс к тому, сама построила «смычку» - самую крупную вальцовую мельницу в городе. Она располагалась там, где сейчас стоит станция канатной дороги возле Дворца Республики.
– Она была очень деловой и энергичной бизнесвумен, – рассказывает Александр Воронов. – Но революция сильно поломала ей жизнь. Ее переселили в те самые бараки, которые некогда принадлежали их семье. Сохранилось немало ее писем властям, где она просит предоставить ей лишнее покрывало, чтобы укрыть внуков.
В доме его расположился Военторг. А затем его стали готовить к тому, чтобы там разместилось Министерство Иностранных Дел Казахской ССР. До сего дня здания дошло в сильно искаженном виде.
Как можно видеть, деловитость дореволюционных купцов и по сей день видна нам, даже в XXI веке. Их здания – архитектурное наследие города, которое порой дает сто очков вперед тому, что будет построено много лет спустя. Увы, развитие буржуазии, ее эволюция, как и многое, было прервано в1917 году и спустя 70 лет бизнес многим пришлось осваивать с нуля и совсем другими путями, и совсем в других условиях. Но это тема для отдельного рассказа.
Фото из открытых источников
