Действие «Перемирия» разворачивается в Казахстане в период репрессий и работы исправительно-трудовых лагерей — с осени 1940 по весну 1947 года. В центре сюжета — пересечение судеб нескольких людей, оказавшихся в одном из лагерей системы Карлага: двух групп испанских военных, сражавшихся по разные стороны фронта гражданской войны на своей родине, и казахского интеллигента, который пытается сохранить человечность и моральный стержень в нечеловеческих условиях.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Смех сквозь ужас: страшные сказки аула Каратас
«Ликвидация» по-алматински: детектив на фоне войны
Тропы милосердия: антивоенный фильм о ВОВ сняли в Казахстане
Сюжет завязывается, когда сюда попадает испанский республиканец Тельмо Рейес и солдат испанской Голубой дивизии, воевавшей против СССР, Сальгадо. На чужой земле встречаются непримиримые враги.
Попав в лагерь, они пытаются адаптироваться к местной жизни. Вчерашние противники не могут забыть и простить обид и разногласий. В этом им помогает казахский филолог, учитель Ораз Сакенов, представитель казахской интеллигенции. Ораз дает заключенным мудрые советы, ищет возможность облегчить всем жизнь. Хотя и сама лагерная жизнь диктует свои правила — начиная с непосильных работ, заканчивая третированием лагерными урками-уголовниками.
Испанец Сальгадо в лагере знакомится с казашкой Айсулу, между ними завязываются романтические отношения. Но Айсулу сложно сделать выбор между долгом перед Родиной и чувствами. Паралельно же и вчерашние республиканцы и франкисты думают, как бы поскорее оказаться на Родине, прорабатывая варианты: от побега до писем испанским дипломатам.
Движущая сила сюжета строится не на крупном историческом повороте, а на человеческом «перемирии» — не столько политическом, сколько нравственном, когда люди на короткое время находят общую человечность, прежде чем снова распасться под давлением обстоятельств.
Режиссер проекта — испанец Мигель Анхель Вивас, известный по участию в создании громкого испанского сериала на Netflix «Бумажный дом». Главные роли исполнили испанские актеры, также знакомые аудитории Netflix — Мигель Эрран и Арон Пипер. Они наиболее всего известны по ролям в проектах «Элита» и том же «Бумажном доме».
Съемочный цикл проходил в двух ключевых локациях: в Казахстане (для эпизодов, где требовалась подлинная природная и архитектурная среда) и в Испании, где был воссоздан лагерный быт и построены масштабные декорации. По сведениям испанских изданий и казахстанских репортажей, в Стране Басков специально для картины были возведены большие декорации, имитирующие «зоны» Карлага — с планами сохранить часть построек как площадку после съемок (в том числе в туристических целях).
Стоит отметить, что реализация лагерной среды удалась. Пейзажи, декорации, атмосфера — все построено с живой тщательностью: холод, грязь, стена, скрежет, ритм шагов и строгая тишина между ними. Эти сцены — не стилизованная «декламация лагеря», а почти натуралистичная история выживания и дробления личности. Художник-постановщик и декораторы заслуживают отдельного упоминания за ту плотность среды, которая буквально поглощает зрителя.
Актерские работы впечатляют. Испанская линия — очень убедительна: каждый из двух испанских заключенных имеет свою ауру, внутреннее напряжение и конфликт, которые ни на минуту не теряются. С казахстанской же стороны — стабильный уровень; но, как нельзя не заметить, выбор актерских архетипов — несколько банален.
Так, Дина Тасбулатова вновь предстает в образе доброй, смелой, при этом хрупкой медсестры — и это уже не просто повторение удачи, но почти реплика ее роли в проекте «АЛЖИР», где она сыграла казахскую девушку, попавшую в лагерь по собственной неосторожности. Выполнено хорошо, но ожидание новизны остается. Фараби Аккозов как мудрец-интеллигент сочетает внутреннюю силу и спокойствие, создавая интересный контрапункт к суровости лагеря. Сергей Уфимцев (с его отрицательным обаянием) — весьма живописно выстраивает роль злого чекиста-лагерника, и кажется, что такие роли для него будто бы созданы заранее. Алтынай Ногербек — опять же мудрая, гостеприимная женщина, словно отсылающая нас к ее роли в фильме «Дорога к матери». Все сыграно добросовестно и с погружением.
Тем не менее, фильм сталкивается с тем, что можно назвать «неформатностью для кинотеатрального проката». Длительность — около 2 часов 30 минут — уже почти за пределами комфортной зоны для широкой аудитории. Повествование ведется неспешно: медленное, созерцательное, с акцентом на мелочи, на мгновения. В наше время, когда зритель привык к динамике, «экшен-моментам», фильм такого рода — своего рода вызов зрительской усидчивости. Выдерживают его, увы, не все.
Жанр лагерной драмы по определению ограничивает сюжетные возможности: здесь не развернешь зрелищность, массовость. И дело не только в этом — дело еще и в том, что драмы о нацистских и советских концлагерях давно освоены как в странах бывшего СССР, так и за рубежом. Поэтому ощущается: «да, я видел это», «да, мне знакомо это состояние». Новое — не в самом жанре, а скорее в контексте: в том, как эта история соединяет Испанию и Казахстан.
Для Испании же тематика — куда живее и напряженнее: наследие тамошней гражданской войны, франкизма, последствия идеологических разделений до сих пор не исчерпаны. И вот здесь фильму дается шанс: на испанской стороне этот пласт остается «рабочим материалом». Интересно, как испанская публика будет воспринимать «Перемирие» — как знаковое высказывание о малоизвестном эпизоде (испанцы в лагере в СССР) или как универсальную драму о человечности?
Хотя периодически в Испании вспыхивают страсти на тему преодоления прошлого — не менее страстные, чем в постсоветских соцсетях. Можно вспомнить несколько примеров. Фильм «Пока длится война» Алехандро Аменабара (2019) — наиболее явный кейс «взрыва общественной дискуссии»: фильм о Мигеле де Унамуно и начале франкистского режима вызвал протесты правых, бурные обсуждения в испанских СМИ о правдивости и интерпретации исторических фактов, образе интеллигенции в кризисе, а также о границах художественной репрезентации исторических фигур. Реакция варьировалась от академической критики до фактических прерываний показов со скандированием франкистских лозунгов.
Или «Бесконечная траншея» (2019) — фильм (часть «троицы» современного испанского кинематографа о последствиях гражданской войны) породил серьезные обсуждения, но не столько протесты на улицах, сколько профессиональные дебаты о форме: как показывать «скрытую» жертву и долгую травму (человек, прячущийся десятилетиями), где проходит тонкая грань между мелодрамой и историческим свидетельством. Картина широко обсуждалась на фестивалях и в профильной прессе.
Ну и, пожалуй, самый яркий пример — фильм Гильермо дель Торо «Лабиринт фавна». Лента остается постоянным предметом обсуждений в испанской и международной критике как пример «фантастического» подхода к франкизму: вопросы о метафоре, детской перспективе и этике художественной вымысла при обращении к трагической истории регулярно поднимаются в академических публикациях и курсах.
Трудно сказать, встанет ли в этот ряд фильм «Перемирие». Но свое место и в испанском и в казахстанском кинематографе он уже завоевал как минимум постановкой вопроса и темы.
Фото из открытых источников
