Не будет преувеличением сказать, что музыковед, профессор Саида Елеманова внесла большую лепту в сохранение и популяризацию традиционной казахской музыки. Она буквально по крупицам собирала ее образцы, исколесив весь Казахстан. Итогом этих изысканий стали научные труды, которые приобрели академический статус и дали импульс развитию науки о музыке нашего народа.
В интервью Check-point.kz Саида Елеманова рассуждает, что есть «традиционная музыка» и какова ее будущность.
- Как вы пришли к изучению казахской фольклорной музыки, что вами двигало?
- В детстве родители меня отдали в специализированную музыкальную школу им.К.Байсеитовой на фортепиано. Пока я училась, выяснилось, что у меня есть большая склонность к музыкально-теоретическим предметам. Мне все легко давалось (школу закончила с золотой медалью), и я была направлена в Московскую консерваторию. Нас двоих направили – меня и будущего знаменитого композитора, к сожалению, рано ушедшего, Тлеса Кажгалиева.
Московскую консерваторию я не закончила, хотя училась без троек, перевелась в Казахский государственный институт искусств имени Курмангазы по причине того, что перед поступлением вышла замуж за Тимура Сулейменова. Архитектор по образованию, позже стал Президентом Союза дизайнеров, профессором, автором многих проектов, руководителем коллектива по разработке национальной валюты. Мне было 18 лет, а Тимуру – 25, и он уже был тогда архитектором Калининского района. Тимур много общался с творческой и научной молодежью: Аланом Медоевым, Муратом Ауэзовым, Маратом Сембиным, Гадильбеком Шалахметовым, Калжаном (Салихитдин) Айтбаевым, Макумом Кисамединовым, Болатом Каракуловым, Аскаром Сулейменовым, Едыге Турсыновым, Болатханом Тайжановым. Мы постоянно встречались, ребята обсуждали актуальные темы – научные открытия, возрождение национальной культуры, истории, языка, музыки. Так что мое обращение в институте к темам казахской музыки было предопределено. Я не могла заниматься никакой другой темой.
Очевидно, что интеллектуальная и творческая атмосфера того времени и нашей среды была насыщена освободительными и деколониальными идеями. Не забудьте, что это было время Олжаса Сулейменова, его книги-открытия «Аз и Я». Дух народа возрождался в то время.
Моя дипломная работа называлась необычно и была посвящена необычной теме – «Анализ социальной структуры казахской дореволюционной музыкальной культуры». Речь шла о том, что в культуре казахов были профессиональные деятели искусства, профессиональные музыканты. Это означало, что музыка имела собственную художественную и социальную ценность и высоко ценилась в обществе.
Все это я выяснила, обратившись к трудам (фактически документам эпохи) музыканта-этнографа А.Затаевича (1000 и 500 казахских песен и кюев) и А.Жубанова (Жизнь и творчество казахских народных композиторов, позже – «Соловьи столетий и Струны столетий»).
Саму музыку с этих новых позиций я тогда не анализировала, да это и было тогда невозможно, еще не было соответствующих методов, подходов.
В аспирантуре Ленинградской консерватории по музыковедению я продолжила эту тему. Мой шеф – известный по всему Союзу музыковед Арнольд Наумович Сохор, доктор искусствоведения, профессор, был выдающимся теоретиком искусства, он возродил социологию искусства, возглавил отдел социологии искусства в Институте театра, музыки и кинематографии в научном отделе. Кандидатская диссертация моя называлась «Профессионализм устной традиции в песенной культуре казахов».
И все-таки главная проблема была не в самом доказательстве существования профессионализма в казахской музыке, а в том, каким образом этот профессионализм проявляется в искусстве, в исполнении, в стиле музыки. И здесь начинается новый, следующий этап в изучении казахской музыки.
- Вы автор научных книг, педагог. Как вы считаете, изучены ли все пласты традиционной казахской музыки?
- Конечно, все пласты традиционной казахской музыки не только не изучены, но многие даже еще не записаны. Зачем надо изучать музыку? Не значит ли это, что мы хотим «поверить алгеброй гармонию?» В свое время в отношении европейской музыки, которая и является базой для современного академического музыкознания, были установлены правила изучения и описания музыки. В течение веков они были разработаны, углублены и детализированы до такой степени, что сегодня порой профессиональные музыковеды, которые занимаются разными направлениями музыки, могут не понять друг друга. часто здесь встречаются совершенно умозрительные вещи или описательные, когда хочется сказать: ну и что? Наука должна отвечать на вопрос: что нужно сделать, чтобы музыка продолжала жить, чтобы она развивалась.
Когда-то аль Фараби, наш великий ученый-энциклопедист, сказал: «Музыка, развиваясь, стала наукой». Но и для него, автора грандиозного труда «Большая книга музыки», музыкально-творческая и исполнительская практика были важнее, чем рассуждения или теория музыки.
Мне кажется, музыкальная наука начинает развиваться тогда, когда по каким-то причинам музыкальная практика оскудевает, когда она уже не может сама продолжать поставлять в жизнь новых творцов и исполнителей музыки. Самое же главное – уходят смыслы музыки.
Музыка должна быть живым языком. Если на нем говорят, если его понимают, нет нужды «разжевывать» сказанное. Нет нужды даже объяснять, что именно было сказано.
А когда смыслы уходят, и музыка становится не живым словом, а ничего не значащим шумом, вот тут нужна музыкальная наука. И начать надо с вопроса: зачем нужна музыка, в чем ее смысл и предназначение?
Изучение казахской музыки во многом зависит от того, как вообще определяются задачи музыкальной науки, исследования. Должна быть фундаментальная наука, основанием которой является философия – мать всех наук. Фундаментальная музыкальная наука является основой для преподавания истории музыки. Должны быть прикладные исследования, связанные с изучением современной музыкальной культуры, библиотечным делом, Википедией, с производством других, смежных сфер – кино, ТВ и прочая.
- Насколько актуальна традиционная казахская музыка для молодежи?
- Ваш вопрос аналогичен тому, если бы вы спросили: актуален ли казахский язык для молодежи? Казахская музыка – не только аналогична языку, на котором можно выразить все – от простейших, элементарных вещей до важнейших понятий, философии и души народа. Казахская музыка - фундамент культуры, суть культуры, дух народа. Отнимите музыку – исчезнет волшебство казахской культуры.
Национальная музыка нужна прежде всего тому народу, который ее создает. Когда эта «нужность» музыки распространяется на другие народы, это редкость, мало кому это удается. Так случилось с английской, французской, индийской и негритянской музыкой… рождаются новые направления, стили, новые тенденции мирового масштаба. Будь то джаз, рок или блюз, кантри, в основе всегда живая устная традиция, полная ментальной энергии. Молодежь «ловит» эту энергетику. Если она не хочет при этом отказываться от своей сути, от своей идентичности происходит синтез, симбиоз своего и мирового.
Мне кажется перспективным направление в казахской молодежной музыке, связанное с рэпом. В силу особенностей казахского языка (отсутствие ярко выраженной ударности и соответственно акцентной метрики) не получается синтез с роком.
- Со стороны государства оказывается ли поддержка изучению казахского фольклора?
- Поддержка нужна прежде всего носителям традиционной музыки, да и самой традиционной музыке. Их так мало осталось. Нужно вернуть ей уважение народа, дать возможность музыкантам заниматься этим делом, также как ремесленникам-прикладникам. Вот здесь без целенаправленной работы и финансирования не обойтись.
