Если не хватает воображения представить себе советский Голливуд, то для начала можно просто представить себе здание Казахской государственной филармонии имени Жамбыла. Тогда это был просто концертный зал, где и разместились эвакуированные киностудии, образовавшие ЦОКС. Летом-осенью 1941 года вместе с заводами, учеными, писателями сюда приехали артисты, режиссеры и операторы. Целые эшелоны из Москвы и Ленинграда 15 августа 1941 года из Москвы выехала первая съемочная группа и в начале сентября начались досъемки фильмов «Котовский», «Машенька», «Александр Пархоменко», «Свинарка и пастух». Через некоторое время подтянулся и Константин Симонов со сценарием фильма «Жди меня». Его сняли в рекордно быстрые сроки – за считанные недели. И отправили на фронт, поднимать дух бойцов.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Военные 40-е были периодом невероятного культурного взаимообогащения, когда на одной сцене встречались живые легенды из самых разных, казалось бы, совершенно несовместимых миров. К примеру, Жамбыл Жабаев, Дина Нурпеисова и Сергей Сергеевич Прокофьев.
К слову, именно во времена нахождения Прокофьева в Алма-Ате здание нынешней филармонии переживало свой самый звездный час.
Отдельное событие, конечно, съемки фильма великого Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный». Этот фильм можно считать кинематографическим памятником временам ЦОКСа За время съемок фильма центральный концертный зал превращался и в кремлевские палаты, и даже в Успенский собор. Причем чтобы максимально достоверно изобразить все эти объекты, постановочной группе пришлось порядком исхитриться. Ведь днем все электричество шло на заводы, работающие на нужды фронта. Спас положение креатив оператора Эдуарда Тиссе и художника Иосифа Шнипеля атмосфера храма была создана при помощи белых нитей и направленного на них света софитов. Причем во многих местах это можно даже заметить. Для мирового кино это был во многом уникальный опыт.
В послевоенные годы киностудия находилась в здании филармонии еще почти двадцать лет, уже под знакомым нам названием «Казахфильм». В то время свои лучшие работы тут сняли Мажит Бегалин, Султан-Ахмет Ходжиков и Шакен Айманов. А музыканты вернулись в эти стены в конце 1960-х.
А уж какие страсти кипели в доме под народным названием «лауреатник», что на пересечении улиц Богенбай батыра (Кирова) и Зенкова (Пролетарской).
Как рассказывали алматинцы 40-х Любовь Орлова любила распеваться у открытого окна, особенно после того как заметила, что людям это доставляет большую радость. Люди в перерывах между тяжелым изнурительным трудом в тылу каждый божий день собирались на такие импровизированные концерты. В общем, праздник каждый день.
А для приезжих артистов праздник заключался в другом. В большом количества солнца, тепла, а самое главное – фруктов, которых в Москве тех лет приходилось добывать с большим трудом.
Об актерских страстях, бушевавших в «лауреатнике», можно написать не одну книгу и снять не один фильм. Чего стоит только одна история знаменитой «Золушки» Янины Жеймо и ее мужа, кинорежиссера Иосифа Хейфица.
Когда-то они считались самой крепкой парой советского кино. Они познакомились на съемках фильма «Моя родина». И, как это часто бывает, между актрисой и режиссером завязался страстный роман. Янина и Иосиф поженились и у них родился сын Юлий. Актриса и ее супруг постоянно подшучивали друг над другом, старались много времени проводить вместе. Разлучала их только работа. И летом 1941 года казалось, что обычная командировка Иосифа в Монголию ничего не предвещает. Но она оказалась судьбоносной.
Иосиф Ефимович отправился на съемки фильма в Монголию, а Янина вплоть до поздней осени оставалась в Ленинграде. В самый последний момент ей все же удалось буквально запрыгнуть в эшелон и вырваться из Ленинграда, уже окруженного в блокаду. По пути на одной из маленьких станций она встретила польского режиссера Леона Жанно, с которым уже была знакома. В его распоряжении был целый вагон. Янечка, попросив разрешения, перебралась к нему вместе со всей группой. А эшелон, в котором Янина должна были ехать, разбомбили почти сразу, как он отошел от станции. В Алма-Ату Иосифу сообщили, что актриса погибла.
Когда ничего не подозревающая Янина Жеймо добралась до Алма-Аты она естественно, первым делом пожелала встретиться с мужем. Но едва переступив порог лауреатника, она узнала, что Иосиф Ефимович, как бы это помягче сказать, утешился с одной молодой актрисой. Не выдержав даже самого малого траура, так и не смогла простить его. И не хотела понимать, что все считали ее погибшей. Он просил прощения, но она гордо указала ему на дверь.
Следствием этих страстей стал тяжелейший нервный срыв. У Яни пропадала память, она забывала слова, и никто не мог ее избавить от этого непонятного недуга. Спас Янину один алматинский врач, фамилию которого, к сожалению история не сохранила. Испробовав различные методы, он пришел к выводу, что актриса должна помочь себе сама. И дал ей пузырек с какой-то жидкостью, приказав пить строго по времени и рассказав, что это лекарство новейшее секретное, супердефицитное и просто чудодейственное. Янина выздоровела. И только потом стало известно, что в пузырьке была обычная кипяченая вода.
К слову потом, Янина выйдет замуж за того самого Леона Жанно и уедет с ним в Польшу.
И это далеко не единственная амурная история ЦОКСа. Всенародно любимые актеры Михаил Жаров и Людмила Целиковская тоже не удержались от служебного романа. И если Жарова жена отпустила с миром, то с Целиковской было все куда проблематичнее. Ее муж, писатель Борис Войтехов, обрушил на супругу тонны публичных оскорблений, прежде чем дать ей развод.
А вот брак Жарова и Целиковской оказался удачным. Особенно с точки зрения карьеры. Так Людмила оказалась в фильме Эйзенштейна «Иван Грозный». На роль царицы Анастасии Эйзенштейн рассматривал кандидатуру Галины Улановой, но балерину не отпустил Большой театр. Играющий у Эйзенштейна Малюту Скуратова Жаров убедил мэтра в кандидатуре Людмилы.
Сейчас этот дом выглядит роскошным, фешенебельным и сразу всем понятно, что именно в таком месте и должны жить звезды. Но как бы ни так. В 40-е это был двухэтажный дом без удобств, а звезды – реальные звезды советского кино, всем известные народные любимцы – часто жили по нескольку человек в одной комнате. Да и вообще, звезды тоже нередко становились жертвами антисанитарии.
В начале 1940-х Алма-Ата хоть уже и была столицей, но была городом глубоко провинциальным. Еще с верненских времен здесь оставалась очень примитивная система водоснабжения. Только в 1936 году был разработан план коммунального хозяйста города и до войны его толком не успели реализовать. И в городе еще сохранялась самая примитивная система водоснабжения – арычная. То есть с гор стекала вода, а люди набирали ее ведрами для питья, мытья, приготовления пищи. А стирали белье и сливали воду здесь же. Конечно, это было запрещено. Но кто же уследит за простым народом. А уж когда население города в войну резко увеличилось на десятки тысяч человек последствия такой антисанитарии не заставили себя долго ждать.
Все военные годы в Алма-Ате прошли в среде непрекащающихся вспышек брюшного тифа, дизентерии и холеры. Представьте себе в комнате живет как минимум по 5 человек, мыться – только в бане. Хорошо, если вы жили в частном доме, где есть баня. А если в многоквартирном доме без удобств (а таких было в городе очень много), то ходить в баню приходилось за несколько кварталов. Мылись в тазиках и из ведер. Не было и канализации, и туалет в виде вытянутых собачьих будок были на улице круглый год. Ну как тут не подхватить заразу. И подхватывали, в том числе и те, кто был известен всему советскому союзу.
В закоулках алматинского центрального кладбища и похоронены любимые артисты, не пережившие тягот эвакуационного быта. По свидетельствам современников, например актриса София Магарилл (баронесса Штраль из «Маскарада») заразилась тифом, когда ухаживала за сценаристом Сергеем Ермолинским, его она выходила, а сама слегла.
Борис Блинов, известный по роли Фурманова в легендарном фильме братьев Васильевых «Чапаев» и вовсе снимался смертельно больным. На съемочную площадку фильма «Жди меня» он снимался с температурой под сорок, отчаянно борясь с болезнью и стараясь успеть закончить картину. Блинов умер за несколько дней до премьеры.
Так что алматинский Голливуд создавался в условиях неимоверных тягот, напряженного труда и человеческих трагедий.
Большинство писателей-эвакуантов, приехавших в Алма-Ату поселилась в условиях не лучших, чем их коллеги кинематографисты. Пришли на выручку казахские собратья по перу.
Например, королю советской сатиры Михаилу Зощенко помог глава писательской организации Казахстана Габит Мусрепов. Как раз в то время преподаватель философии педагогического института Умутбай Балкашев собирался уезжать в длительную командировку в Москву и решил сделать доброе дело – разместить в освободившемся кабинете своей квартиры кого-то из эвакуированных писателей. Мусрепов и предложил эту комнату Михаилу Михайловичу. Дом, где находилась эта квартира, располагался здесь по проспекту Сейфуллина между Шевченко и Джамбула. Увы, до сего дня он не сохранился. Условия у Балкашевых для писателя были хорошие – письменный стол, стул, тахта, библиотека. Оставшиеся после отъезда главы семейства жена Балкашева и трое детей вели себя очень тихо, понимая, что замечательный писатель творит нечто очень важное. Хотя и сам писатель был крайне неприхотлив – воды и хлеба ему вполне хватало, впрочем, казахские хозяева частенько баловали его яствами. Конечно, в меру тогдашних возможностей.
А вот Константину Паустовскому помог Мухтар Ауэзов. Однажды придя в гости, увидев в каких "хоромах" он разместился, Мухтар Омарханович буквально забрал его в свою квартиру в писательском доме – напротив ГАТОБа. И эта квартира стала настоящим литературным салоном. Здесь бывали Константин Симонов, Алексей Толстой, Мариэтта Шагинян, а Сергей Михалков и Наталья Кончаловская нередко приходили сюда со своим маленьким сыном Андрюшей - будущим известным режиссёром Андреем Кончаловским.
Впоследствии многие писатели, композиторы и кинематографисты будут ностальгически вспоминать этот период. В 1990-е годы великая балерина Галина Уланова приедет в Алма-Ату с ностальгическим гастролями и поблагодарит казахстанцев за то, что те вылечили ее от тифа, позволив станцевать ей Жизель на сцене ГАТОБа. Да и в сравнении с последующими годами даже условия спартанской алматинской эвакуацией будут казаться отдушиной.
Алма-Ата после войны тоже изменится до неузнаваемости – Станет настоящей столицей, мегаполисом. Но та атмосфера невероятной творческой активности и плодотворности эвакуационной Алматы скоро будет казаться чём-то вроде сладкого забытого сна, начнутся послевоенные заморозки и вновь вернутся мерзкие идеологические кампании. Работавшего в Алма-Ате Зощенко затравят постановлением о журналах Звезда и Ленинград и доведут до полной нищеты, а Мухтара Ауэзова обвинят в национализме и вынудят уехать в Москву под угрозой ареста. Парадокс в том, что для московских и ленинградских писателей ссылкой часто была Алма-Ата, а для Мухтара Ауэзова ссылкой стала Москва. До оттепели останется ждать еще 8 лет…
Фото: Константин Козлов
