Для начала небольшой ликбез. Вообще, понятие «Гаагский трибунал» хоть и имеет вполне конкретное значение, но в большей степени относится к географическому понятию, нежели к правовому полю и конкретной организации. Слово «трибунал» же здесь чаще используется в качестве уголовного процесса. Например, один из наиболее известных и часто вспоминаемых – трибунал над бывшим Слободаном Милошевичем.
Но надо подчеркнуть, суд над бывшим президентом Сербии начался еще до принятия так называемого Римского статута и, как следствие, появления Международного уголовного суда. Более того, именно прецедент с Милошевичем стал главным поводом для создания постоянно действующего судебного органа, который мог бы рассматривать дела, связанные с геноцидом и преступлениями против человечности на международном уровне.
Сам Римский статут, как правовой документ, был принят на дипломатической конференции в Риме 17 июля 1998 года, а вступил в силу лишь через три года – 1 июля 2002-го. Среди прочего, Устав устанавливает функции, юрисдикцию и структуру суда, оговаривает ряд процедурных моментов. Впрочем, об этом пока говорить рано – лишь отметим, что все формальности по отношению к подозреваемому Путину, Владимиру Владимировичу были соблюдены.
Кстати, Российская Федерация подписала Статут еще в сентябре 2000 года, когда тот же Путин выступал в роли демократа, реформатора и явного сторонника (иногда даже инициатора) сближения с Западом и приобщения к мировым ценностям. Однако ратификации документа парламентом не последовало. Более того, осенью 2019 года Путин подписал распоряжение «о не намерении России стать участником Римского статута Международного уголовного суда». То есть, Москва передумала. Многие российские и зарубежные наблюдатели пришли к выводу, что это связано с отчетом прокурора офиса прокурора МУС, расценившего положение в Крыму как международный вооруженный конфликт между Россией и Украиной и продолжающуюся оккупацию украинской территории.
А что же мы? Казахстан на первых порах тоже принимал сравнительно активное участие в разработке и принятии Римского статута. Нашу страну представлял Игорь Рогов, который в те годы являлся министром юстиции РК. Он отмечал, что «Конституция Республики Казахстан закрепила положение об абсолютности и неотчуждаемости прав и свобод человека, которые принадлежат ему от рождения и определяют содержание и применение законов и иных нормативных актов». Игорь Иванович, как руководитель делегации РК, заявил и следующее: «Именно исходя из осознания необходимости защиты этих основополагающих институтов Казахстан однозначно поддерживает идею создания международного уголовного суда. При этом должны быть максимально учтены интересы не только общечеловеческого плана, но и обеспечены суверенитет и независимость каждого государства».
В общем, стало понятно, что Казахстан поддерживает позицию, согласно которой МУС должен дополнять, а не подменять нацио¬нальные судебные системы, и задействование МУС возможно только в том случае, когда такие системы либо отсутствуют, либо не в состоянии или не готовы преследовать преступников. При этом разного рода аналитики и правоведы того времени сходились во мнении, что Казахстану подписывать Римский статут надо, но со временем. Мы, мол, со всем согласны, но Конституция у нас вместе с Уголовным кодексом тоже неплохие. Причем, отдельные их пункты не совсем совмещаются с нормами Статута.
Напомним, основные обсуждения шли 20 лет назад – в 2002-03 годах, когда Конституция РК была не столь измучена «дополнениями и изменениями», а УК и вовсе был образца 1997 года (новый Кодекс приняли в 2014-ом, если не знали). Скажем так, несколько другими были внутриполитическая и геополитическая обстановки. Нефть дорожала, кризис вокруг Демвыбора накалялся, первые ростки противостояния в самой власти (связанные с Рахатом Алиевым) стали выступать наружу и так далее.
Были и другие аргументы для того, чтобы немного обождать с вхождением Казахстана в МУС. Так, правовед Бахыт Нурмаханов, тогда только получивший работу консультанта правового отдела Конституционного совета РК (сейчас он судья Конституционного суда и заместитель его председателя), написал большой научный обзор, в котором были изложены такие аргументы. Мы не станем приводить их все, но отметим некоторые мысли. Например, там подчеркивалось, что по Конституции Казахстан не может выдавать своих граждан кому-либо. Кроме этого, делались прямые намеки на то, что и президент страны практически неподсуден. Также были намеки на то, что у нас с правами человека все нормально.
Но, еще раз подчеркнем, это было 20 лет назад, и сейчас многое что изменилось – как в стране и на геополитическом уровне. Впрочем, Казахстан по-прежнему заявляет, что с правами и свободами у нас неплохо, хотя и проводит ряд реформ в этом направлении. А что касается неприкосновенности президентов (в том числе, бывших), то все остается незыблемым. В любом случае, наши власти как-то «забыли» подумать о вступлении в МУС.
С правовой точки зрения, мы не будем арестовывать Владимира Путина, если он окажется в казахстанской юрисдикции. Точнее, можем не арестовывать. Это же касается и «подельника» Путина по выписанному ордеру – детскому омбудсмену РФ Марии Львовой-Беловой. Она тоже не на одну статью наговорила, не считая моральные и общечеловеческие аспекты (напомним, поводом для возбуждения дела было незаконная депортация и вывоз украинских детей с оккупированных территорий Незалежной). В этом плане им обоим можно успокоиться.
Однако следует помнить, что Акорда и МИД по поводу и без оного выступали и выступают за соблюдение международных договоренностей и четкому следованию Устава ООН, а МУС, хоть и является независимым органом, все же был рожден в соответствии с этим Уставом. Так что для Казахстана есть поле для размышлений. Кстати, никаких официальных комментариев от казахстанских властей по этому поводу не было. Ведь, скажем, США и Украина (как и ряд других стран мира) тоже не подписали и (или) не ратифицировали Римский статут, однако поддержали сам ордер на арест.
Понятно, что Казахстану в последние дни перед выборами было не до этого и еще пару дней будет так же (да и журналисты что-то тоже отвлеклись). Но потом чиновникам и депутатам все-таки придется отвечать на неудобные вопросы. Особенно, после того, как новый парламент определиться с новым правительством. Ждать осталось немного, и забыть эту тему вряд ли получится.
Фото из открытых источников
