Бигельды Габдуллин — один из самых известных медиаменеджеров в Казахстане. В последние годы он возглавляет казахстанский ПЕН-клуб, но проблемы средств массовой информации для него по-прежнему близки и дороги. В этом году Бигельды Кайрдосович отметил свое 70-летие и, вероятно, это обстоятельство сказалось на его творчестве. Он стал писать еще более размашисто и открыто, невзирая на «авторитеты». Особенно это видно по публикациям на тему СМИ. Именно поэтому наш разговор на пороге уходящего 2025 года о журналистике в Казахстане.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Парламентская реформа в РК. Третий путь
Мы видим дефицит глубины в медиа — Бигельды Габдуллин
Выборы акимов как символ изменений
— Бигельды Кайрдосович, 2025 год принес немало хорошего, но для казахстанских журналистов он оказался одним из самых тяжелых. Под домашним арестом — главный редактор интернет-портала Гульнара Бажкенова, через суды прошел Михаил Козачков, уголовное дело возбудили в отношении руководителей КазТАГ. Всех их обвиняют в публикации недостоверных сведений, хотя материалы были напечатаны давно. Что происходит?
— Такое всегда означает одно: приближается большая политическая кампания. Так было раньше, так происходит и сейчас. Перед ответственными выборами власть традиционно «расчищает» информационное поле от тех, кто может задавать неудобные вопросы, от сильных медийных фигур, способных повлиять на общественное мнение.
— В 2025 году вы очень ярко проявили себя как публицист. Почему именно публицистика стала такой важной частью вашего юбилейного года?
— Спасибо за оценку! Но здесь все просто: свобода слова — фундамент Конституции. Уберите ее — и все здание рухнет. Журналистика не существует в вакууме: она расцветает, когда развивается общество, и замирает, когда общество теряет живые корни.
Сегодня власть и народ оторваны друг от друга. Журналисты чувствуют, что их слова мало значат: они пишут — власть читает, но не реагирует.
В таких условиях вперед выходят публицисты. Они обращаются напрямую к читателю, зрителю, слушателю, поднимают острые темы, формируют гражданскую позицию.
Наша реальность сложна, противоречива, драматична и порой абсурдна. Не видеть ее — значит, отвернуться от своего времени. Поэтому и журналистика, и литература должны идти рядом. Журналистика говорит правду о власти. Литература — правду о человеке. И только их совместный голос дает стране шанс понять саму себя.
Время, когда никто не смел закрыть рот журналистам
— Вы были одним из первых медиаменеджеров, создававших частные СМИ. Например, «Новое поколение» живет до сих пор, но немногие помнят, что основали его именно вы. Почему же вы его продали?
— Айгуль, это заблуждение. Я не продавал «Новое поколение». Напротив, я его потерял — вместе со всем, что создал.
В 1990-е «Новое поколение» стало казахстанским аналогом легендарной «Литературной газеты». По уровню авторов и идей газета держала высокую планку. В ней публиковались Абдижамил Нурпеисов, Морис Симашко, Калтай Мухамеджанов, Юрий Герт, Оралхан Бокеев, Мухтар Магауин, Бахытжан Момышулы, Владлен Берденников и многие другие яркие имена.
Это было время, когда можно было критиковать президента, премьер-министра — и никто не смел закрывать рот.
Но времена изменились. Власть решила, что «заигралась с демократией». Министр информации Алтынбек Сарсенбаев (да будет светла его память), используя хитрую перерегистрацию СМИ, забрал 100% учредительства моей газеты в министерство. А за ним стоял всесильный Рахат Алиев (царства ему небесного).
Так я потерял не только газету, но и все имущество редакции — компьютерный цех, привезенный мной из Германии, мебель, машину, коллектив. Газету передали другому редактору, а фактически она оказалась в руках Алиева.
О продаже речи нет. Это было изъятие.
— У вас были и другие проекты — газета Central Asia Monitor и портал «Радиоточка». Почему они закрылись?
— Они «не закрылись». Их у меня забрали. Меня посадили в СИЗО по ложному обвинению: будто мои СМИ публиковали критические материалы ради получения государственных подрядов.
Мы действительно критиковали многих высокопоставленных чиновников — и теперь видно, что критиковали не зря. Карим Кокрекбаев, скажем, получил срок (12 лет) за взятку в 800 тысяч долларов. На Кайрата Кожамжарова заведено дело, он бежал в Москву.
За газету я не получил ни одного тенге. «Радиоточку» закрыли, пока я был в СИЗО, а коллектив разогнали.
Это были живые, честные отношения
— Правда ли, что в 1990-е годы открыть новое СМИ было намного проще?
— Да. Тогда за три дня можно было зарегистрировать ТОО, за один — газету.
— Как в те годы строились отношения журналистов с властью?
— Это было время романтики. Не было цензуры, звонков сверху, запретов. Даже сам президент только учился быть президентом.
Помню, как покойный Гадильбек Шалахметов, известный тележурналист, рассказывал: Назарбаев назначает его пресс-секретарем, а он сам не знает, что должен делать.
Я вернулся тогда из демократической Москвы, полный идей. «Новое поколение» сразу попало в поле зрения президента, и в 1994 году я вошел в «президентский пул» — ездил с ним в десятки стран.
Сегодня звучит немало критики в адрес первого президента РК Нурсултана Назарбаева. Да, есть за что его хулить. Но справедливости ради следует сказать, что он в начале своего президентства был совсем иным человеком, чем в последние пятнадцать лет.
Атмосфера была открытой. На пресс-конференциях мы, редакторы, порой сидели с президентом за одним столом.
Помню встречу с директором МВФ Мишелем Камдессю. Я спросил его о необходимости своей валюты для Казахстана, и тут услышал от президента тихое: «Жәрәйсін, Бигельды! Бұл ең керек сұрақ!».
Это были живые, честные отношения.
— Куда исчезла та открытость?
— Она ушла в песок. Власть решила, что нужно «прикрутить гайки», иначе будет хаос. И действительно, полной свободы не бывает нигде — везде есть запреты.
Но даже при цензуре можно говорить очень многое, если думаешь. Хорошо пишет не тот, кто красиво пишет, а тот, кто мыслит.
— Вы говорили о кадровом голоде в журналистике. Он действительно столь серьезен?
— Да. Сегодня не хватает профессионалов. Из трех десятков вузов выпускается больше тысячи журналистов в год. Но только около 70% идут работать по специальности, а реальными журналистами становятся единицы.
Почему? Потому что журфак сегодня — это мечта молодых девушек попасть на телевидение, а не школа профессии. Но журналистика растет только там, где она стоит на ногах, а не на коленях.
Я давно говорю: стране с 20-миллионным населением не нужна тысяча выпускников-журналистов в год. Нам необходим Институт журналистики, настоящая школа. И, вероятно, я возьмусь за его создание.
Не стоит рубить сук, на котором сидишь
— В одном эссе вы писали, что власти, не желающие разговаривать с обществом и журналистами, рубят сук, на котором сидят. Повторите ли вы это и сегодня?
— Конечно. Диалог нужен при любой власти и в любое время. И вновь отмечу: свобода слова — фундамент Конституции.
Фото из открытых источников
