Сегодняшняя гостья Chek-point.kz – одна из наиболее неординарных и ярких представительниц казахского авангардного искусства, востребованных на международном уровне. В ее творчестве причудливо, но гармонично переплелись прошлое, современность и будущее: шаманизм, технология, культ Тенгри и Умай, постпанк и даже поп-культура. Именно этот симбиоз позволяет создавать ей, казалось бы, парадоксальные произведения, которые, тем не менее, находят живой отклик у самой взыскательной аудитории.
Алмагуль Менлибаева предоставила свои инсталляции нашему сайту, через которые выражает свое мироощущение.
.jpg)
Ковер самолет Si Fi, Almagul Menlibayeva © 2020
Вот уже почти год, как мы живем в условиях пандемии, и вот так выглядит для меня комфорт сейчас. Этот старый ковер во время карантина стал моей лабораторией по эксперименту прыжка в новое будущее. Он со всем миром и со мной участвует в никому не изведанном метаэксперименте в адаптации к новой реальности и ее культуре.
Спящая пери. 99-ый Цвет Степи. Проект «Молоко для Ягнят», 2010. Almagul Menlibayeva © 2010-2014.
Мы снимали это ранним утром. Дочь моей подруги сладко спала в дороге и на локации. Было очень тихо и мягко. Я приготовила камеру и ждала момент...
...Когда мне было лет 11-13 (1980-82 годы), моя мама каждое лето отправляла меня в аул Аксу-Аюлы к бабушке, чтобы хоть как-то поддержать во мне исчезающую память о кочевой культуре. Чтоб выполнить мамин завет, я выезжала из Алматы на поезде, потом на автобусе, преодолевая тысячи километров почти за два дня. Уткнувшись в окно вагона, я сосредотачивалась на движении степи, себе и горизонте. За этой игрой я наблюдала, как складывались разные стадии отношений с возникающей Бесконечностью: от скуки, отупляющего страха до удивления и очарования. С той Бесконечностью, которую я нигде не встречала. Самыми волнительными были сумерки и раннее утро, когда потрясающий запах и цвет горькой степной полыни врывались к спящим телам в вагоне. Хотелось остановить набитый людьми советский поезд, чтобы выйти и наконец понять арестованную магическую бескрайность, мамину кочевую цивилизацию...
Мои фотографии – это постановочные сцены историй для видео-арта. Я работаю с памятью и бесконечностью. Они разные, иногда мягкие и молочные, как здесь, в других частях – страдающие от ядерного хлама или аральской засухи.
Курчатов 22, Советский ядерный полигон, 2013.
Я напечатала на казахских семипалатинских дастарханах фотографии ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне, сделав их многострадальными Алтарями Востока.
Трансохианские сны, 71x107 cm, Almagul Menlibayeva © 2011.
Transoxiana Dreams – проект, посвященный экологической катастрофе Арала, наследию политики «индустриализации» и «прогресса» тоталитарной страны под названием СССР. Их мечты и амбиции уничтожили море, родив на месте новую пустыню Аралкум…
Pantheon/Пантеон, 71x107. Almagul Menlibayeva © 2020.
Куда мы идем и где мы начинали... Уродливые программы тоталитарного мышления разделились на две категории: одни строят капитализм из собственного опыта прошлого, а другие демократию из своего опыта насилия – смесь бульдога с носорогом. Есть ли у этой странной смеси идеи гуманизации для трансформации?
.jpg)
Юрта Лабoратория Изобилия. Поле битвы Биоэтики, 71x107. Almagul Menlibayeva © 2020.
Aргынский курултай, это было в Центральном Казахстане, длился около 2-3 дней. Люди установили юрты, их было около тридцати. Мне понравилась именно эта юрта, она была самая маленькая, а ее хозяином был мальчик.
Через Феминистическую Археологию можно критически отнестись к человеческой исключительности.
Я часто реконструирую коллективный архетип Умай – Богиню Земли – из мифологии Тенгрианства. Умай – Праматерь Великой степи и многочисленных народов, населяющих ее. Она отвечала за все, включая человеческие ресурсы, имела непосредственную связь с человеческой культурой и искусством. Вообще, Умай – мой супергерой и конструктор развивающегося проекта Мистической Экологии, рефлексии о желаемом и возможном будущем. Я представляю ее как Самотрансформирующуюся Сеть. Думаю, именно такой ее представляли изначально, так как Умай крайне редко изображалась в человеческом обличии, поскольку человеку отводили роль временного гостя на Земле.
Идеологии, провозглашающие исключительность человека, порождали агрессивное отношение к Умай Ана. Я считаю, что мифология – есть одна из форм технологий. Имя Умай – это сеть гидронимов, имеющая очень высокую лингво-историческую ценность, так как названия водных объектов сохраняются веками и тысячелетиями. Это пути заселения людей и миграции народов. Например, такой гидроним как Аксу (Источник Белой Хрустальной Воды с казахского и тюркского). Это название встречается на обширной территории, включающей в себя Центральную Азию, Кавказ, Сибирь, Китай.
Умай III, 71x107 cm, Almagul Menlibayeva © 2010.
Переживание исторической амнезии, насильственной оседлости кочевников. Какой опыт проецирует это наследие в современном обществе? Готовы ли интеллектуалы обсуждать это наследие с точки зрения перспективы деколонизации и на каком этапе они находятся? Евразийские номады между Империями.
«Психометрические инструменты Устной Памяти», 71x107 cm, series My Silk Road to you. Almagul Menlibayeva © 2015-2020.
Память – одна высших психических функций нашего мозга. Память империями монетизируется, становится частью идеологии и политики. Память воруют, держат закрытой, чтобы люди знали о себе меньше и пребывали в неведении. Память колонизируется. Хранение памяти свидетеля, документов, истории, культуры – все это важные вещи для независимости истории и для будущего. Совсем недавно память стала отдельной областью исследования философии. Память – это архив для выученных эмоций. Если вы владеете чей-то памятью, то вы управляете его эмоциями. В Казахстане память репрессировалась и модифицировалась политической идеологией. Поэтому нельзя давать архивы в частные руки. Память кочевника была уникальная, это память тела и память искусства движения, она была практически уничтожена.
.jpg)
Трансформер-строительница, 2016, 150х 100 см, Almagul Menlibayeva © 2020.
В природе существуют два пути: это трансформация или мутация. Так мы мутируем или все-таки трансформируемся? Мутироваться легче, можно жаловаться и манипулировать. Трансформация – это потеря себя самого и рождение нового, даже жаловаться некому.
Архитектура, как Квантовая Ткань, 71x107 cm, Almagul Menlibayeva © 2020.
Мне всегда было интересно посмотреть, как люди воспринимают Казахстан за рубежом. Как его объединить с новой картиной мира начиная с дня его суверенитета? В 1997-м я была в Нью Йорке, посетила несколько галерей и поняла, что у меня, казашки, в восприятии меня за рубежом не было национальной культурной идентичности. Тогда я осознала, что такое культурное неравенство на геополитическом уровне. Культурное равенство – очень важная часть экономики и суверенитета. Это осознание поменяло мою жизнь, творчество, оценку на культурные процессы. Меня удивляет пассивность и закрытость в этих процессах Казахстана. Эта собственная глухота и программа саморазрушения и самоколонизации, какое-то духовное проклятье над всеми нами! Сразу вспоминается притча «Сон Аблайхана»… Что это, мутация?
Одиночный пикет за Постчеловеческий Феминизм, 71x107 cm, Almagul Menlibayeva ©.
На мой взгляд, перед казахстанским искусством стоят серьезные задачи по преодолению культурного неравенства на локальном и глобальном уровнях в своих вопросах к иерархии, технологии, гендера, прошлого и будущего. Если стареющее поколение не сможет их решить, то этим займется молодое – уже как придется. Современное искусство – какое оно? Лозунги искусства 90-х и 2000-х были из мира ресурсной экономики, где люди – это полезные ископаемые в придачу с нефтью. Это искусство все еще переживания тоталитарного опыта. В суверенном государстве художников должно быть много, не только единицы выживших в ледниковый период «динозавров». Творчество и художники должны быть самыми разнообразными. Никогда не знаешь, где именно пробьется творчество. Культурный центр не должен быть только в каком-то одном центре, например, в Алматы, это старая тоталитарная колониальная геополитическая программа, необходимо ее осознавать в себе. На мой взгляд арт-критика у нас страдает от собственной колонизации и коррумпированности, это концепция по жизни такая. В ней почти нет тех, кто просто любит и горит искусством, везде расчет и политика выживания. В выживании и недоверии у вас творчества не будет, это закон психометрии.
.jpg)
Каспийские пальмы, 71х107cm, Almagul Menlibayeva © 2018.
На этом острове Каспийских пальм живет счастливый народ, созданный из древнейшей крови титанов. Он достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами и художественно одарен. Блаженная жизнь сопровождается песнями, танцами, музыкой и пирами. Вечное веселье и благоговейные диалоги характерны для этого народа. Остров этот находится весь на солнце с благодатным климатом и лишен всякого вредного ветра. Храмами для этих жителей являются каспийские пальмы. Там нет раздоров и болезней. Смерть приходит к народу как избавление от пресыщения жизнью в экономическом чуде, и они, испытав все его наслаждения, бросаются в море. Нельзя сомневаться в существовании этого народа.
