Трудно представить, что в начале прошлого века Пасха, а не Рождество и уж тем более не Новый год была главным праздником для большинства православного населения. Во-первых, большинство тогда жило в деревнях и зимние праздники в силу естественных условий праздновали довольно скромно. Во-вторых, празднование Светлого Христова Воскресения на тот момент было особо укоренившейся традицией – Пасха была самым народным праздником.
Если в более светских и космополитических городах празднование Пасхи можно сравнить с современной традицией празднования торжества, то на селе все обстояло иначе. Пасха была главным праздником весеннего сезона, если не всего года. На народные гуляния в деревню покрупнее съезжались люди со всей округи и праздник появлялся сам собой. Застолье шло под открытым небом несколько дней. Местные священники обходили все дворы, совершали молебны, собирали пожертвования – иного дохода у сельских священников в те времена не было.
Антирелигиозная борьба началась в первые месяцы после прихода большевиков к власти в 1917 году. И хотя пока речь не шла об арестах и даже о закрытиях храмов, то, что священнослужитель – преступник для большевиков и им сочувствующих – аксиома, не требующая доказательств. Поэтому отношение было соответствующим. Да, судилищ над священнослужителями в первые советские годы еще не было.
Большевики принимали все свои решения, апеллируя к народной воле. Мол, изнывая под гнетом царизма, народ имеет право на расправу – сжигать поместья, расстреливать дворян и генералов-золотопогонников. Правда, с Пасхой вышла заминка – с ней не получилось расправиться также быстро, как и не получилось объявить ее чуждой и вражеской. Уж больно укоренена она была в народном быту.
В революционном запале времен гражданской войны и 20-х годов советская власть проявляла весьма изощренный креатив, пытаясь выбить из народа чуждые ей обычаи. Понятно, что празднование Пасхи всегда сопровождалось и гастрономическим разнообразием, и обилием алкоголя за столом. К слову, за последнее и уцепилась советская пропаганда, когда принялась за очернение Пасхи. Простейшим приемом пропагандистов стало отождествление Пасхи и пьянки. Существовало простое противопоставление: деревенский дремучий мужик, празднующий религиозные праздники, напивающийся вусмерть и правильный спортивный комсомолец, идейный, ведущий здоровый образ жизни, не поддающийся «предрассудкам». Прием довольно примитивный, да и работал он не всегда. Тем более, что публика быстро усвоила правило – если что-то столь яростно ругает советская власть, значит к этому точно нужно присмотреться.
Впрочем, власть не только ругала. Задача была не просто запретить праздник, но и переучить празднующих. Параллельно в массы насаждался другой культ – суррогат религии. Особенно ярко это проявлялось с 1924 года, когда умерший вождь мирового пролетариата Владимира Ленина фактически начали обожествлять. Забальзамированное тело подменило нетленные мощи святых. Портреты Маркса, Ленина, Сталина и прочих советских вождей очевидно подменяли иконы. Многим памятен эпизод из фильма «Собачье сердце» по мотивам одноименного романа Михаила Булгакова. Помните, когда родившихся детей вместо крестин в церкви приносят «озвездить» в домоуправление. Сегодня это смотрится комично – но тогда подобные церемонии проводились вполне серьезно.
По предложению Ленина в начале 20-х демонстрации стали проводить очевидно с целью заместить ими традицию крестных ходов, а сеансы политпропаганды – вместо проповедей и молитв. Властям повезло еще и в том, что 1 мая – День международной солидарности трудящихся, главный идеологический праздник коммунистов, хронологически примерно совпадает с Пасхой. Сопровождалось это все театрализованными представлениями. Так называемыми «комсомольскими пасхами». Они включали в себя антирелигиозные митинги (в противовес проповеди) и что особенно изощренно – частушечников-плясунов, которые ходили по улицам и распевали похабные песни и матерные частушки с антирелигиозным содержанием. Прибавлялся к этому и кинопоказ. В деревенских клубах (которые часто размещались в закрытых храмах) показывали документальные и художественные фильмы о борьбе с религиозными предрассудками. К примеру, один из таких фильмов «Старое и новое» снял даже Сергей Эйзенштейн.
Конечно, одной пропагандой не ограничивались. Часто прибегали к открытым провокациям. Активисты подходили к крестным ходам, выкрикивали антирелигиозные лозунги, завязывались драки, а подоспевшая милиция иногда даже открывала огонь. На рубеже 20-30-х власть осторожничала и осаждала активистов. Впрочем, не строго. 1930-е стали, пожалуй, самым тяжелым временем для православия в целом и для Пасхи в частности. Например, в 1930 году запретили колокольный звон даже в праздники. А церкви начали не просто закрывать, но и сносить. В Алматы, к примеру, в те годы не стало Покровского собора – который стоял на месте нынешнего ТЮЗа имени Мусрепова, Алексеевского собора - в районе нынешней Старой площади, уйгурской мечети - в Кучугурах и много чего еще. Острословы назвали это «производством кирпича по рецепту Ильича». Впрочем, верующих в те годы было довольно много – атеистическая пропаганда дала плоды позже. Но даже в богоборческие 30-е, согласно переписи, 57% населения СССР признало себя верующими. Поэтому нередко антирелигиозным советским активистам во время их провокаций в праздники Пасхи и Рождества верующие давали отпор. Впрочем, продлилось это недолго. Вскоре советская власть перешла к открытым репрессиям. Священнослужителей и активных мирян власти начали арестовывать, судить, ссылать, расстреливать. Поэтому со второй половины 1930-х годов празднование Пасхи стало и вовсе подпольным. Дошло до того, что люди порой не знали, когда в том или ином году праздновалась Пасха – источников информирования практически не осталось. А выход на церковное крыльцо и выкрик «Христос Воскрес» приравнивался к религиозной пропаганде и мгновенно становился поводом для ареста.
Именно в это время родился обычай, живущий до сих пор – ходить на кладбище в Пасху, чтобы помянуть родных и отметить религиозный праздник, не привлекая внимания комсоргов, парторгов и стукачей. Нередко туда ходили еще и потому, что маленькие кладбищенские церквушки были единственными действующими храмами в городе. Причем, в позднесоветское время городские власти даже начнут организовывать автобусные рейсы на кладбища в пасхальные дни. Но это позже, в 1970-е.
Волна антирелигиозной пропаганды уже начала стихать в 1939 году после заключения пакта Молотова-Риббентропа, когда в состав Советского Союза включили территории Прибалтики, Западной Украины, Западной Беларуси, Бессарабии и Буковины. Население этих областей не было обработано антирелигиозной пропагандой так, как советские граждане, поэтому решено было не раздражать людей еще и этим, ибо процессы коллективизации, национализации, депортации никак не прибавляли любви к советской власти жителям этих территорий. Пасху в этих регионах праздновали свободно вплоть до конца 1950-х.
А когда началась Великая Отечественная война, главный застрельщик антирелигиозной пропаганды в СССР Емельян Ярославский остался не у дел. Все комсомольские пасхи с похабными частушками и спектаклями ушли в прошлое. Советское государство вновь сблизилось с религией. Храмы снова стали открываться, некоторых иерархов вернули из мест заключения, а в 1943 году восстановили и патриаршество. Годом ранее впервые за четверть века православные отметили Пасху без репрессий и давления со стороны государства. Тогда во всех городах и Советского Союза, и Казахстана, в частности, потихоньку стали вновь открываться церкви. В Алматы открылись Казанский и Никольские соборы. Несмотря на то, что «роман» советской власти с православием и другими конфессиями к концу 40-х был прекращен, тема антирелигиозной пропаганды не возникала вплоть до конца 1950-х. И даже если в конце 40-х гг. священников вновь стали арестовывать, на Пасху власти не покушались. На всенощные собиралось много народу, люди вновь вспомнили обычай красить яйца и печь куличи и делали это, не таясь.
Как ни странно, для православия «заморозки» начались в период хрущевской оттепели. Историки полагают, что пришедший к власти Никита Хрущев стал строить новую политику на отрицании принципов позднего сталинизма – к слову, в их числе и был мир с церковью. Первые шаги к разрыву этого мира были сделаны незамедлительно. Конечно, о полноценных репрессиях речи не шло. Но колокольный звон снова был запрещен, храмы закрывались. Те, кто посещал службы и крестные ходы, не подвергались репрессиям, но получали серьезные выговоры, взыскания и проработки от комсоргов, профоргов и парторгов. Крестные ходы не разгоняли милиционеры, но очень часто с провокационными разговорами к верующим подходили дружинники.
Вновь заработала пропаганда. На сей раз обошлось без матерных частушек. Зато вернулись к карикатуре. В целом, вся логика антирелигиозных рисунков тех лет сводилась к популярной тогда поговорке: «Гагарин в космос летал – бога не видал!».
К слову, многие эксперты-религиоведы отмечают, что антирелигиозная кампания 50-60-х была намного результативнее, чем в 30-е. Она не была сопряжена с прямой опасностью для жизни. При этом сильно била по привычкам и обычаям людей. По сути, именно в то время празднование Пасхи свелось к окрашиванию яиц, выпечке куличей и застольям. Плюс вновь вернулись к практике посещения кладбищ на праздник, хотя до советских времен у православных не было такой традиции.
Несмотря на то, что после отстранения Хрущева политика советской власти в отношении религии стала несколько мягче, запреты касательно того же колокольного звона в пасхальную ночь сохранились. При этом никаких преследований за походы на службы уже не предпринималось. Сквозь пальцы смотрели на моду собирать иконы и на экскурсии в действующие монастыри. Советские хозяйки смело начали обмениваться рецептами покраски яиц и приготовления куличей. А в гастрономах перед пасхой они появлялись под названием «Кекс весенний». Власти, борясь с походами на пасхальные службы, вместо кнута начали использовать пряник. Людям старшего поколения памятны показы по телевидению в пасхальную ночь концертов Аллы Пугачёвой, «Мелодий и ритмов зарубежной эстрады». Местные власти устраивали дискотеки для молодежи и показы полузапретных фильмов типа «Челюстей» Стивена Спилберга. Но с традицией ходить на пасхальные службы сделать уже ничего не смогли.
На киноэкране церковь гораздо реже упоминалась в негативном контексте. А героям православной истории уже посвящали целые фильмы – вспомним знаменитый «Андрей Рублев» Тарковского. Что говорить о более мелких эпизодах. К примеру, в фильме «Блондинка за углом» (1984), где главные герои собираются посетить пасхальную службу в церкви. К тому времени антирелигиозная пропаганда выродилась и выдохлась. Государство фактически признало свое поражение в борьбе со стремлением народа к вере и через некоторое время само протянуло религии руку примирения.
В 1988 году с гонениями на религию было покончено. Символично, что именно в том году официально отменили запрет колокольного звона на Пасху для христиан и празднование Наурыза для мусульман. Праздники окончательно вышли из подполья.
Фото из открытых источников
