Проводя небольшой ликбез по правам человека в Великой степи во времена Казахских ханств, мы начали со свободы слова, объединяющей все другие права. Мы пришли к выводу, что она основывалась в большей степени на свободолюбии кочевника, чем на современных понятиях, записанных в международных декларациях и национальных законодательствах. В прошлый раз затронули избирательное право, сделав акцент на выборах ханов и отметив, что этот институт не был столь устойчивый и не обязательно гарантировал положительный эффект «четного плебисцита» для общества. А что с правом на справедливое судебное расследование? С тем, что принято называть «обычным правом кочевников» и их главными исполнителями – знаменитыми казахскими биями?
Тут выясняется интересная вещь. С одной стороны, этот вопрос достаточно хорошо изучен историками и правоведами. Еще во времена СССР появлялись научные труды, посвященные данному вопросу и хотя ко многим из них следовало относиться критически, но рациональное зерно из них почерпнуть было можно. С другой – сегодня невольно возникают параллели с нынешней судебной системой в Казахстане, поэтому тема «Бии Казахских ханств» выглядит неоднозначно, а иногда даже излишне раздута. Однако как в случае с правом на свободу получения и распространения информации и правом избирать и быть избранным, не стоит сравнивать тогдашнюю и нынешнюю системы правосудия – и люди были другие, и времена не те, и взаимное доверие было не то.
Но, как бы то ни было, следует отметить факт – справедливость судейских решений биев отмечали не только поздние исследователи, но и современники. Было немало фактов, когда к ним за помощью обращались русские и украинские переселенцы для разрешение бытовых вопросов и споров, а казаки-соседи делали это еще до начала процесса колонизации («присоединения»). Но здесь нужно иметь в виду, что в этом плане имеется в виду, скажем так, прикладное понимание судебного производства в Великой степи, и к нему практически нет претензий. Одной из основных причин такого отношения, на наш взгляд, лежит в некоем синтезе между человеческой справедливостью, мудростью аксакалов и налаженном веками (если не тысячелетиями) том самом степном праве.
Прежде чем перейти к праву, как таковому, ненадолго остановимся на первых двух составляющих, которые дополняют друг друга и часто идут в связке. Сюда можно добавить мудрость Востока, опыт предков, элементы «степной демократии» и подобные вещи. Немаловажным фактором явлется отношение общества к биям и, наоборот, биев к обществу, а также национальные традиции в правильном понимании этого термина. То есть действенность подобной системы правосудия основывается именно на мощном общественном базисе, на лучшем, что может дать патриархальная система.
Тут уместно будет вспомнить народный фольклор – предания и сказки, пословицы и поговорки, сохранившиеся произведения акынов и жырау. В них вместе с воспеванием мудрости и справедливости народных судей, иногда встречается и их критика. Одновременно следует отметить, что нынче общественность очень поверхностно знает прославленных биев, а многие могут назвать только трех «основных» (для некоторых, к сожалению, они больше ассоциируются с названиями улиц). Вместе с тем прославленные бии были не только у каждого жуза, но и в каждом казахском роде и подроде, а то и по несколько. А ведь практически за каждым из них лежат легендарные истории и судебные прецеденты, сопоставимые с делами адвоката Плевако (кстати, его мама была из оренбургских казашек).
Для автора этих строк, как историка по образованию, странно, что наряду с Толе би, Казыбек би и Айтеке би куда-то в тень ушло имя Анет-Баба Кишикулы (хотя в Алматы есть небольшая улица в одном из микрорайонов на окраине города). Его, если кто не знает, долгое время называли «бием всех биев». Он прожил 98 лет и мог бы еще, но был убит во время самого жестокого и продолжительного нашествия джунгар (в годы великого бедствия «Ақтабан шұбырынды»). Кишикулы еще при жизни считался легендарной личностью и, по сути, достоин какого-нибудь исторического сериала. Он был не только практикующим (до последних дней жизни) судьей, но и ученым-правоведом. Именно он, наравне с помянутыми биями, считается отцом свода законов обычного права казахов «Жеті Жарғы», в научной среде называемого «Законы хана Тауке». Кстати, он был правой рукой и главным советником Тауке-хана, и мы беремся утверждать, что этот правитель на века прославился в народе именно благодаря Анет-Баба.
Говоря о биях в контексте судебной системы в годы Казахского ханства, конечно же, нельзя не упомянуть о «Жеті Жарғы». Этот свод законов, как отмечал другой правовед, практически наш современник, Салык Зиманов, принес в Великую степь «Золотой век» казахского права, и главной движущей силой этого были бии. При этом ни в коей мере нельзя говорить, что они появились вместе с «Жеті Жарғы». Даже само понятие «бий» происходит от более раннего тюркского слова, означающее общее между «знать» и «править». Если поразмышлять, то в сочетании этих слов скрывается сама суть института казахского судопроизводства.
Насчет познаний и опыта тех, кто становился бием, наверное, много объяснять не надо. Именно хорошее владение вопросом, буквой закона и умение им пользоваться по справедливости, выделяли бия из всей знати. Здесь следует отметить, что в некоторой степени у исправителей правосудия в Степи власти было больше, чем у ханов. Главным образом это выражалось в уровне доверия, которое априори было менее искренне к каким бы то ни было правителям. Более того, авторитет хана, султана или волостного довольно часто строился на авторитете соответствующего судьи.
Между прочим, с началом «добровольного присоединения», институт степного правосудия подвергся наименьшему воздействию со стороны царской администрации. По крайней мере по сравнению с вертикалью власти, системы набора ополчения, распределения кочевий и так далее. Ко всему прочему, это происходило из-за того, что резкое подчинение биев (как с султанами, например) вызвало бы народное недовольство, а лишние антиколониальные войны «белому царю» были не нужны. Впрочем, в конце XVIII века и практически весь XIX век духовными лидерами многих антироссийских восстаний были именно бии. По сути, только большевики при помощи «красного террора» смогли справиться с тем, что начали генерал-губернаторы во время колонизации.
Сейчас все чаще стали звучать призывы о восстановлении института биев. Из уст чиновников это звучит как-то нелепо, а когда об этом говорят различные общественные деятели, то понимаешь, что они не только не знают сути вопроса и не в полной мере знают, о чем говорят, но еще зачем-то пытаются объять необъятное и соединить несоединимое. Проще говоря, настоящий бий при существующей системе будет самым страшным ударом по самому этому понятию, и те, кто предлагает вновь заняться выборами биев, сделают то, что не смогли сделать «белый царь» и большевики.
К слову. Когда говорят об институте биев, то нельзя использовать понятие «выборы» – ни в образе «степной демократии», ни в классическом понимании, ни в том, что в выборы вкладывает наш ЦИК. По сути, биев не выбирали, а признавали таковыми, основываясь на его опыте, справедливости и, конечно, знании обычного права казахов.
