Куда приведут митинги и приведут ли куда-либо вообще?
О том, что на Первомай по стране должны были пройти масштабные акции протеста, многие наши сограждане узнали лишь по отключенному мобильному интернету и дежурным репортажам коллег-журналистов, а большая часть казахстанцев не узнала и вовсе. Благодаря таким пустым «мирным собраниям» дезавуируется сам смысл проведения митингов. Мы уже подошли к тому, что митинги испытывают «кризис жанра», что чревато серьезными последствиями и для властей, и для общества. Как этого избежать?
Начать следует с того, что значительная часть митинговой проблематики лежит в непонимании общества того, что должны нести в себе мирные акции протеста, как таковые. Оно либо забыло об этом, либо не знало вовсе, но в любом случае в большинстве случаев получается, что митинги проводятся ради митингов. На самом деле, напомним, главная их цель – донесение до власти и самого общества определенной проблемы с целью ее решения. Конечно, есть и другие задачи митингов, зависящие от обстоятельств и движущей силы, но они у нас чаще всего являются протестными акциями с критикой власти – те, которые принято называть «несанкционированными».
Здесь следует разобраться с этим термином. Вообще, власти вместе с определенной частью общества, когда говорят о несанкционированности мероприятия, вкладывают в него однозначно негативный смысл – с некой лицензией на силовые действия для первых и с заявлениями, что на Западе «похлеще разгоняют» из уст вторых. Не станем на этот раз вдаваться с дискуссию (тем более, она получится односторонней), но лишь отметим, что не стоит сравнивать несравнимые вещи, а упования на то, что прошлогодний закон о мирных собраниях основан на «международном опыте», может вызвать только улыбку. Если вам лень гуглить, то скажем, что в большинстве западных и некоторых восточных стран нет аналогичного закона – право на митинги регулируются национальной конституцией и (или) региональными (штаты, федеральные земли) нормативно-правовыми актами. По большому счету там подавляющее большинство митингов не санкционируются в связи с уведомительным их характером.
Для другой, протестной или полупротестной части общества, несанкционированные митинги – это средство выговориться и высказать свое «фи» властям, и практически все они априори воспринимаются как противостояние им и, в частности, правоохранительным органам. Это может быть, правильно, но, по сути, является другой стороной медали. К слову, как мы отмечали после прохождения в Алматы «марша феминисток», именно такая форма (шествие, демонстрация) проявления недовольства или стремления высказать что-либо распространена во всем мире, в том числе и в тех восточных странах, которые нельзя назвать демократическими (Иран, Пакистан, Йемен и другие). То есть протестный электорат застрял где-то в 90-х, пусть даже и выбрался из «сквера демократии» за «Сары-Аркой» и других отведенных городскими маслихатами митинговых мест.
Кстати, в европах и америках тоже есть ограничения в местах, где любого рода митинги запрещены, но список базируется именно на перечислении того, где бунтовать нельзя, а не там (как у нас), где можно. Впрочем, возвращаясь к малой эффективности стационарных митингов, еще раз подчеркнем, что любого рода шествия более полезны в плане информативности – теоретически и практически это увидят значительно большее число горожан, пусть даже некоторые из них будут ругаться по поводу перекрытого движения. Но, учитывая, мягко говоря, немногочисленность отечественных протестов, это не является большой проблемой. В общем, целесообразно проводить митинги в одной точке, если они выполняют функцию пикетирования какого-либо учреждения (государственного, нацкомпании или чего-то в этом роде) или являются многодневной акцией с элементами майдана, но об этом у нас речи пока нет. Стоит отметить, что несколько раз за последнее время протестный электорат пытался проводить шествия, но все это заканчивалось либо жестким разгоном (как 1 мая 2019 года), либо «новыми технологиями» в виде многочасового блокирования протестующих (тот самый «кеттлинг»).
Безусловно, при любом раскладе никакие акции у нашего «слышащего государства» не вызывают должной реакции. Исключением могут стать земельные митинги пятилетней давности, когда власти решили переиграть, да и опасность нынешних протестов по заданной теме не дает Астане действовать в прежнем русле. При этом Акорда, конечно же, никогда не станет проводить параллели и даже намекать на то, что она пошла на поводу народного недовольства – это опасно для нее самой и всего режима в целом. Власть, может быть, пошла бы на более кардинальные шаги по земельному вопросу, но единого ответа на него со стороны общества нет, как, впрочем, и в самой власти можно наблюдать существенные различия по поводу продажи или не продажи земли, как иностранным инвесторам, так и отечественным фермерам. Впрочем, это отдельная тема для разговора.
Наверное, нет смысла говорить о различиях акций, которые дистанционно собирает Мухтар Аблязов и организовывает на месте Жанболат Мамай – это очевидные вещи, но стоит отметить, что на первые приходят все меньше людей, а сторонников Демпартии с каждым разом все увеличивается. Лишним доказательством тому является прошедший первомайский «митинг», созванный Мухтаром Кабуловичем и за который гражданские активисты испытали подобие «испанского стыда», когда митингующих не только было меньше, чем журналистов (не говоря про сотрудников правоохранительных органов) – их вообще не было, если брать одно из назначенных «парижским оппозиционером» мест. Возможно, свои коррективы в Алматы внес проливной дождь, но такие акции, как отмечают наблюдатели, лишь усугубляют кризис жанра, который испытывает протестное направление весь прошедший год (с небольшими исключениями). Подчеркнем, что мы не говорим о желании экшна и открытого противостояния граждан с полицией, о чем мечтают «диванные батыры» – напротив, такая позиция лишь усугубит положение. Нагнетание обстановки идет обоюдно, хотя власти в этом преуспели в большей степени, при этом за всю новейшую историю протестных акций никто не припомнит случая, когда митингующие разбили бы хоть одну витрину, не говоря о сожженных машинах или покалеченных полицейских. Кстати, таким отношением к праву граждан на свободное волеизъявление подчеркивают, что первый шаг к изменению ситуации должны сделать именно они.
Астана делает из прошлогоднего митингового закона чуть ли не панацею по решению данной проблемы, не понимая, что он лишь подчеркнул ее. И понятно, что властям выгоден этот «кризис жанра», так как силовики, начиная от генералитета и заканчивая рядовыми сотрудниками с дубинками, уже давно настроены (заточены) против любого проявления инакомыслия. Но такое отношение чревато непредсказуемыми последствиями, как для самого режима, так и для всего общества. Ведь на смену безобидным бабушкам и мирным «мамаевцам» могут прийти те, кто может вылить на тех же рядовых полицейских всю агрессию, накопленную «благодаря» социально-экономическому кризису. И не только на полицейских, но и витрины бутиков, других граждан. Другими словами, это будут митинги совсем другого ранга – те, которые принято называть беспорядками – и их движущей силой, повторимся, будут совершенно другие люди.
Поэтому властям необходимо кардинально пересмотреть свою позицию относительно права на митинг, а не отговариваться только прошлогодним законом (он суть отношения не изменил нисколько). Со своей стороны и общество должно произвести некую перезагрузку, отказавшись от идеи проводить митинги ради митингов. И последнее, что касается каждого гражданина (не по паспорту, а по отношению к происходящему) – нужно понять, что на большинство акций протеста люди идут не за каким-то лидером, а потому что «душа зовет». Вот этот аспект необходимо перенять от зарубежного опыта, и тогда митинговая культура сразу станет на порядок (а то и на два сразу) выше.
