Большинство независимых, но при этом вполне адекватных политологов религиозный экстремизм называют одной из главных угроз для страны и общества. Близкие к власти эксперты также говорят об этом, хотя чаще в некоем «штампованном» виде. Даже «критики режима» временами вспоминают о рисках, связанных с радикалами, но в более выгодном для себя свете. Вместе с тем проблема не уходит, а если ее стало меньше, то это из-за того, что люди, озабоченные своими проблемами, перестали ее замечать или же она притаилась. И то, и другое лишь усугубляет ситуацию, которая чревата самыми разными, но одинаково «неприятными» последствиями, от бытовых до общенациональных. Как быть и что делать?
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
История проблемы
Как и во многих других случаях, чтобы понять корни проблемы, нужно заглянуть в историю. В данном случае – не слишком глубоко. Существует немало исследований, как социологических и теологических, так и журналистских, которые предлагают обратиться в 90-ые, как к истоку формирования деструктивных религиозных течений. Не вдаваясь в теологические споры, отметим, что с развалом Советского Союза и уходом вместе с ним воинствующего атеизма, в Казахстан (как и во все другие республики почившего СССР) хлынули всякого рода миссионеры. Среди них были не только представители так называемых мировых религий, но и другие течения. Причем, это были ответвления от разных религий, а также «новоделы» (типа «Аум Синрикё»).
Тут оговоримся, что не собираемся называть их сектами или, более того, обвинять их прихожан во всех грехах – в конце концов, каждому будет дано по вере его. Однако следует обращать внимание не на основы религий и верований, а на ту догматику, которую несут миссионеры, как зарубежные, так и отечественные. Ну и, конечно же, это зависит от открытости проповедей. Тут очень простая формула – если ты прячешься от общества в закрытых помещениях, пытаешься собирать единомышленников в тайные ячейки, то значит, тебе есть, что скрывать. А это автоматически вызывает недоверие.
Кстати, говорят, что первые ячейки стали появляться в казахстанских тюрьмах в тех же 90-х. Тут мы не согласимся, что многие из них стали «рассадником радикализма». Но подобное могло наблюдаться уже в начале «нулевых», когда за решетку стали попадать именно по террористическим статьям, а также представители различных бандитских группировок. Впрочем, как вы понимаете, этого было мало, чтобы создать в стране разветвленную, мощную, но при этом закрытую силу.
Да, немалую роль в формировании в этом сыграли зарубежные вербовщики, которые, кроме прочего, завлекали неустроенную молодежь учебой в Египте, Турции, Пакистане, а на деле те попадали в военные или полувоенные структуры. В итоге ребята попадали в Афганистан, Сирию и другие «горячие точки». Определенное время это была большая проблема, которую мы до сих пор расхлебываем. Но это лишь одна сторона проблемы. Нужны были и силы, готовые к действию внутри страны.
Ниже «крыши»
Не откроем большой тайны, если скажем, что поддержка тех, кого принято называть «ваххабитами», была на самом верху. Если не при прямой политической власти (хотя, утверждалось, что апологеты были и в парламенте), то рычаги влияния на нее были существенные. Не только влияния, но и защиты от правоохранительных органов вместе со спецслужбами. Хотя напомним, что именно в «нулевые», а затем в «десятые» годы в стране резко увеличилось число вынесения приговоров за террористическую деятельность. Тогда же стали появляться и сами теракты. Атырау, Тараз, Актобе, Алматы. Это попытки подрывов, и атаки на полицию, и самые настоящие войны.
Говорили и сейчас продолжают утверждать, что за всем этим стоял Кайрат Сатыбалды. Были, конечно, не очень убедительные попытки опровергнуть это (равно как и в отношении других «политически значимых лиц» и «общественных деятелей»). Но мы сейчас не о них. Даже если признать, что Сатыбалды был и остается лидером «радикалов», то другие ведь, в отличие от него, находятся на воле. Кроме этого, с определенной вероятностью можно сказать, что там несколько другая иерархия и любая ее ступенька может быстро замениться. Поэтому выводы некоторых наших коллег о том, что племянник первого президента является неким заложником, мягко говоря, неубедительны.
Но мы согласимся с тем, что с 2016 года, когда председателем КНБ РК стал Карим Масимов, наступило относительное затишье – не было ни одной террористической атаки (слава Всевышнему) вплоть до начала 2022 года. Возможно, это просто совпадение, но если говорить о нынешних рисках, то они не уменьшились. Не секрет, что многие из тех, кто спровоцировали Кантарские события в виде погромов, мародерство, нападения на государственные органы ушли от наказания. Тут дело даже не в нашей правоохранительной системе, а в том, что это было спланированно заранее – прийти, влиться с мирные демонстрации, а затем «перехватить инициативу» различными призывами – такими, как «На акимат!». Коротко говоря, они сделали свое дело, фактически превратив народ в толпу, устроили хаос, а сами ушли.
Об этом еще в начале 2022 года не раз говорил президент Токаев. И это не просто логично и по факту, а еще таит в себе новые угрозы. Ведь все эти люди получили немалый опыт в организации беспорядков как некие «полевые командиры». Где они сейчас? А доказательством того, что они не собираются возвращаться к мирной жизни, служат периодические факты обнаружения схронов оружия, в том числе, похищенного в ходе Январских событий.
И это вопрос не только правоохранительных органов, но и всех нас. Нужно быть бдительным и уметь анализировать происходящее. Понятно, что подозревать любого носителя бороды или ходящего при морозах в коротких штанах и кроссовках в причастности к незаконным формированиям, категорически нельзя. Более того, неосторожные действия властей и общества, необоснованные обвинения и прочее могут вызвать обратную реакцию и накопление злобы, что может стать благодатной почвой для различных эмиссаров и нанимателей в подобные бригады. Вон, мол, полиция и «кафиры», как к тебе относятся – поэтому они твои потенциальные враги.
Выход есть?
Есть устойчивое мнение, что корни терроризма лежат в бедности и социальной неустроенности масс. Отрицать это никто не собирается, хотя, образно говоря, терроризм терроризму рознь. Революция в представлении многих наших граждан тоже имеет те же основы. Однако надо иметь в виду то, что сейчас в большей степени надо говорить про экстремизм, который чаще всего не сводится к прямым атакам. В нем главенствующую роль играет политическая составляющая и прямое влияние через нее на действующую власть. Но, как и при терроризме, «разменной монетой» или «движущей силой» (при этом, она сама может об этом не знать) является общество, народ и отдельные граждане.
Социальный аспект, безусловно, играет важную и кое-где главенствующую роль. Но это, как говорится, на поверхности. Необходимо обратить внимание на другое. Можно предполагать, что сейчас все эти ячейки и тайные сообщества развились максимально. То, что они могут действовать слажено, опять-таки, показал Кантар. И, как отмечалось выше, многие из потенциальных бойцов и даже из опытных боевиков сейчас скрылись из поля зрения (некоторые даже бороды посбривали, как тот, который в Караганде на водителя «скорой напал»), но мысль никуда не делась.
То есть, проблема заключается в том, что не обязательно быть бедным, чтобы влиться в состав радикалов. Более того, сейчас они стали осмотрительнее, и кого попало в свои ряды не набирают. При этом по-прежнему есть некий буфер из ничего не подозревающих, но нередко агрессивно настроенных «бородачей». При этом, возвращаясь к социальному аспекту, скажем – мы нисколько не спорим, что нужно бороться с бедностью, а также подтверждаем бытующий тезис о том, что выделяемые на борьбу с религиозным экстремизмом и терроризмом средства лучше направлять на строительство школ и больниц, создание новых рабочих мест и повышение зарплат. Однако неправильно будет думать, что на это направление вовсе не надо тратить деньги. Тем более, сейчас нашими (и не только нашими, кстати) уполномоченными органами уделяется значительное внимание на профилактику терроризма и экстремизма.
В этом плане особую роль играет финансирования этих самых группировок. И здесь как раз на второй план отходит аргумент про бедность и терроризм. Дело в том, что тех, кто является активным членом радикальных группировок, малообеспеченными не назовешь. Более того, они приносят прибыль «в общак», в том числе, «трудясь» на перепродаже автозапчастей, торговле «левым» топливом и так далее. Есть подозрения, что продолжается финансирование сверху и из заграницы. Но на этот раз природа этих денег в большей степени «родная» – из тех активов, которые были в свое время выведены нашими клептократами. То есть, речь идет о пресловутом «старом Казахстане».
Но финансовые вливания – это, по большей части, дело компетентных правоохранительных органов, хотя и общество со своей стороны должно быть бдительным. В целом же перед рядовыми гражданами и теми же политологами, с которых мы начали рассказ о «бородатой угрозе», также есть немалое поле для противодействия экстремизму – религиозному, социальному, политическому или какому-либо другому. Пора понять, что эта проблема общая и для власти, и для народа.
Если спецслужбы будут всегда прикрываться завесами секретности в расследованиях, то люди перестанут воспринимать серьезно происходящее. Почему бы, например, не раскрыть подробности двух предотвращенных терактов, о которых председатель КНБ докладывал главе государства? Ведь, с одной стороны, мы налогоплательщики и вправе знать, на что именно тратятся сотни миллиардов бюджетных денег, а с другой – мы граждане, и нам просто интересно, кто же нас хотел подорвать? Властям также нужно проводить антитеррористические учения, причем, не для себя и не для «галочки», а для населения. А то получается, спецназ отрабатывает свои задания и тренируется, а население пугается и ограждается красными лентами. Более того, думается, что нужно проводить подобные учения среди детей. Скорбные и трагические примеры в российских школах говорят, что такое возможно и у нас. В этом плане не стоит успокаиваться, считая угрозы в мессенджерах – это лишь забава.
В общем, нужно вовлекать все слови общества, независимо от социальной или возрастной групп. Это могут быть школьники и пенсионеры, студенты и госслужащие, общественные деятели и торговцы на базарах. При этом, опять-таки, нужна конкретика, а не общие фразы. Например, необходимо уделять внимание именно угрозам со стороны потенциальных носителей идей религиозного и радикального экстремизма. И тут действия властей и народа должно (нет, обязано!) быть согласованными и взаимными.
В завершении хотелось бы подчеркнуть немаловажный момент. Несмотря на то, что приверженцы экстремизма и терроризма нередко воспринимаются как некий групповой разум, они все-таки все отдельные личности. Причем, живущие среди нас (и не обязательно с бородой). Ведь ряд терактов в Казахстане в 2011–2016 годах произвели именно одиночки (хотя мы почти уверены, что за ними стояли определенные наставники). Поэтому давайте сохранять бдительность. Повторимся, не огульные подозрения ко всем и вся, а просто быть бдительным.
Фото из открытых источников
