В январе в Буче (Украина), где украинские войска столкнулись с ужасными военными преступлениями России, отвоевав город в апреле прошлого года, появилась привлекательная юрта, предоставляющая бесплатное электричество, еду и чай. Это была первая из множества «юрт непобедимости», финансируемых частными казахскими компаниями и возведенных членами казахской диаспоры, которые преподносятся как проявление постколониальной и антиимперской солидарности между Казахстаном и Украиной. Инициативы в поддержку украинцев в том же духе, что и юрты, возникли во всех странах, которые когда-то находились под контролем Москвы.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Киевская «юрта непобедимости» подчеркивает раскол между Казахстаном и Россией
Любимый партнер: Возможности Вашингтона в Центральной Азии после Украины
Украина заманивает российские ракеты ложными целями
Украинцы и их союзники ясно дали понять, что российское вторжение является явным актом имперской агрессии, и попытались использовать этот аргумент для мобилизации поддержки со стороны стран и народов, которые также пострадали от насилия и стирания российского колониализма. Вопрос в том, насколько эта аргументация находит отклик у миллионов людей в странах, некогда входивших в состав Советского Союза и Российской империи, и насколько устойчивы любые зарождающиеся антиколониальные настроения или солидарность.
На Западе термины «антиколониальный», «деколониальный» и «постколониальный» чаще всего ассоциируются с Африкой, Латинской Америкой и Южной Азией и наследием британского, французского, испанского и бельгийского колониализма. Как недавно написала для Al Jazeera Ботакоз Касымбекова, доцент современной истории Базельского университета, преувеличение внимания к российскому колониализму во многом объясняется русоцентричным характером западных знаний о Восточной Европе и Евразии.
Украинский журналист Максим Эристави прилагает все усилия, чтобы опровергнуть эти предположения и наладить связи между людьми и сообществами, пострадавшими от российского колониализма, с помощью подкаста Ukrainian Spaces, который он основал вместе с цифровой активисткой Валерией Вощевской. По его словам, реакция на эти выпуски показала, что слушатели в регионе действительно стремятся к идее антиколониальной солидарности.
«Эпизоды, которые мы сделали с казахскими и кыргызскими союзниками, стали самыми прослушиваемыми за всю историю нашего проекта», - сказал Эристави. «Первые эпизоды, которые мы делали с украинцами, превращались в сеансы групповой терапии, безопасное пространство для того, чтобы поделиться нашими родовыми травмами ... Та же динамика происходила с нашими друзьями и союзниками из Центральной Азии. Были моменты, когда мы чувствовали абсолютно то же самое, когда мы могли прочувствовать то, что они пытались передать».
Это чувство эмоционального родства, основанное на одинаково травмирующем опыте, возникает после десятилетий советской пропаганды, говорит Азамат Джунисбай, профессор социологии колледжа Питцер, специализирующийся на Центральной Азии. Советский Союз во многом был преемником Российской империи, учитывая привилегированное положение, которое он предоставил Российской Советской Федеративной Социалистической Республике и русской культуре, и то, как он относился к меньшинствам, сказал он. Но мысль о том, что Советский Союз может быть колониальной державой, была глубоко запретной в коммунистическом государстве, превозносившем свои якобы антиимпериалистические заслуги. «Когда я рос ребенком в Казахстане, мы никогда не говорили о том, что являемся колонией России», - говорит Жунисбай. Десятилетия впитывания этой пропаганды не позволили многим казахам признать российский колониализм и, следовательно, противостоять ему, хотя этот процесс постепенно идет. Джунисбай считает, что полномасштабное вторжение России в Украину «поставило этот процесс на стероиды».
Мария Ерёма, белорусский медиаменеджер, говорит, что вторжение также выдвинуло на первый план для продемократических белорусов понятия колониализма и антиколониализма. «Мы увидели, как этот нарратив [используется украинцами], и почувствовали, что он в какой-то степени относится и к нам», - сказала она.
По ее словам, хотя война в России распространила термины антиколониализма за пределы ограниченных академических и культурных кругов, в которых они ранее находились, их использование белорусами чаще всего является «заимствованием» из украинского контекста, а не выражением какого-либо собственного подхода к этим понятиям. Инга и Алина, белорусские волонтеры, переехавшие в польский город Пшемысль, чтобы помочь украинцам, бегущим через границу, также редко используют термины колониализм или антиколониализм, чаще говоря о «сопротивлении российскому влиянию и агрессии».
Грузинская журналистка и директор Open Caucasus Media Мариам Никурадзе сказала, что грузины также не используют эти термины несмотря на то, что стали прямыми жертвами российской военной агрессии в 2008 году. «Мы почти ничего не слышим о российском колониализме», - сказала она. «Я не помню, чтобы предыдущие государственные деятели говорили об этом так ... Я бы не сказала, что грузины рассматривали войну 2008 года как акт колониальной агрессии».
Аналогично, в беседе с Экой Гигаури, исполнительным директором Transparency International Georgia, чаще всего использовался термин «российская оккупация», а не российский «колониализм», хотя они часто имели схожий подтекст. «Мы все понимаем, что [украинцы] борются и с нами», - сказал Гигаури. «Мы пережили те же бедствия; мы понимаем, что значит быть оккупированным страной, с которой у тебя нет ничего общего».
Солидарность может означать символические действия, такие как встреча грузин и украинцев в Тбилиси, Грузия, для украшения рождественских елок флагами своих стран; исполнение украинской песни в центре Минска, Беларусь, певицей Мерием Герасименко; протестное выступление активистов из организации «Оян, Казакстан!» («Проснись, Казахстан!»), в котором члены группы легли на землю, покрытую украинскими флагами, у здания российского посольства. Оно также может означать, как в случае с «юртами непобедимости», ощутимую помощь, оказываемую обычными гражданами. Эвакуация украинских граждан в Польшу белорусским активистом Андреем Кулаковым на его привлекательном сине-желтом микроавтобусе - еще один пример вполне реальной поддержки.
Но проявления солидарности могут быть и неосязаемыми. Эристави сказал, что для него антиколониальная солидарность означает усиление историй друг друга.
«Основа любой колониальной идеологии - заставить тебя чувствовать себя маленьким и считать, что все, что с тобой произошло, — это единичный случай», - сказал он. «Это лишает вас понимания того, что за всем этим стоит более масштабная схема. ...Когда мы делимся своими историями, когда мы усиливаем друг друга, империя начинает трещать».
Джунисбай говорит, что российское вторжение ознаменовало окончательное антиколониальное пробуждение для многих казахов. Он сравнил остаточное позитивное отношение к России с воздушным шаром, который держится на плаву благодаря ностальгии старшего поколения по Советскому Союзу. «Война пробила этот воздушный шар», - сказал он. «Он падает. Почти не осталось людей, которые продолжают питать иллюзии».
Однако если вторжение России в Украину стало двигателем антиколониальных тенденций и дискурсов в регионе, они могут иссякнуть после окончания войны.
Ханна Любакова, белорусская журналистка и активистка, заявила, что репрессивный режим президента Беларуси Александра Лукашенко является «продуктом российского колониализма», ссылаясь на приверженность авторитарного лидера советским ценностям и многолетнюю поддержку диктатора по соседству со стороны президента России Владимира Путина. «Теперь они в одной корзине», - сказала Любакова. «Те, кто ненавидит Путина, ненавидят Лукашенко, а те, кто ненавидит Лукашенко, ненавидят Путина».
Связь между демократическим движением в Беларуси, рост которого на много лет предшествовал вторжению России в Украину, и сопротивлением российскому колониализму позволяет предположить, что антиколониальное сознание в стране будет расти даже после окончания войны. В Узбекистане также есть надежда, что такое сознание переживет войну. Темур Умаров, эксперт по Центральной Азии и научный сотрудник Фонда Карнеги за международный мир, сказал: «Повествование сейчас находится в руках молодежи. Более 50 процентов населения [Узбекистана] моложе 30 лет, а это значит, что у них ... есть еще много вопросов о Советском Союзе и Российской империи, [например], почему мы не говорим о деколонизации?»
Ключевым принципом деколонизации является отход от политических и культурных парадигм, в центре которых находится имперская метрополия, и превознесение опыта, культуры и идентичности коренных и местных народов. Существует трагический парадокс в том, что многое из того, что сегодня объединяет такие разрозненные страны, обеспечивая основу для солидарности, является прямым результатом колониальной политики. Как и в бывших колониях Британской империи, язык колонизатора, русский, продолжает - в той или иной степени - доминировать в общении между этими ныне независимыми обществами. Общий язык, однако, не означает полностью общего опыта. В социальной и политической иерархии как Российской империи, так и Советского Союза, этнический казах мог воспринимать колониальную практику совсем иначе, чем этнический украинец. «Расизм не был столь заметен в колонизации Россией Украины, как в колонизации Центральной Азии», - отмечает Эристави.
На данный момент война связывает многих людей в противостоянии с Москвой. Но как может выглядеть антиколониальная солидарность в послевоенное время? В этом чрезвычайно разнообразном регионе метрополия дает общего врага, против которого могут объединиться совершенно разные страны. Вопрос заключается в том, насколько солидарность между этими странами может существовать вне этой оппозиционной парадигмы. На какой основе эти страны и народы могут строить и поддерживать солидарность друг с другом, если не на отвержении старого имперского хозяина? Являются ли такие отношения необходимыми или даже желательными в долгосрочной перспективе?
В двух институтах, претендующих на представление «общих интересов» этих стран - Евразийском экономическом союзе и Организации Договора о коллективной безопасности - доминирует Россия, и они в значительной степени служат проводниками стратегической повестки дня Кремля. Пока правительства таких стран-членов, как Армения, Беларусь и Казахстан, остаются зависимыми от Москвы в политическом и экономическом плане - и, более того, пока они остаются авторитарными или гибридными режимами - эти институты никогда не смогут воплотить зарождающиеся антиколониальные настроения в их обществах. Истинный потенциал для анти- и деколониальной солидарности в регионе лежит не в правительствах, а на низовом уровне. Инициативы «от народа к народу» - такие, какие мы наблюдаем сейчас в результате вторжения России в Украину - которые объединяют простых граждан и создают пространство для органичного диалога и взаимного обучения, дадут импульс для их дальнейшего развития.
Помимо общности, навязанной советскими властями, культурный и политический ландшафт Евразии чрезвычайно разнообразен. Хотя белорусская культура может иметь общие черты с украинской, обе они отличаются от культур Центральной Азии. В прошлом месяце президент Украины Владимир Зеленский заявил в Европейском парламенте, что Украина является частью Европы. «Это наша Европа», - сказал он. «Это наш образ жизни, и для Украины это путь домой». Повествование о том, что Украина является исторически европейской нацией - со всеми вытекающими из этого термина ценностными и цивилизационными суждениями, - отделенной Россией от своего естественного дома, не может быть принято странами Центральной Азии, которые не могут претендовать на членство в ЕС.
Солидарность в культурной сфере означает скорее не допущение общности, а переговоры о различиях после десятилетий навязанной Россией однородности. Кэти Будро Моррис, ученый, изучающий миграцию и колониализм поселенцев в Канаде, пишет, что поселенцы могут проявлять истинную солидарность с коренными общинами только через «постоянное и неудобное взаимодействие с различиями - взаимодействие, основанное на взаимном признании и связи». Это остается верным даже между общинами, которые были колонизированы одновременно; признание и преодоление различий остается актуальным, чтобы не стереть разнообразие опыта.
Каждое общество борется с наследием российского господства. Одним из способов укрепления солидарности гражданского общества является создание пространства, где люди с таким разным происхождением могли бы обмениваться опытом и учиться друг у друга, стремясь вернуть свои языки и культуры. В Украине тысячи людей отказались от русского языка - даже если он является их родным языком - и перешли на украинский, аналогичные тенденции наблюдаются в Беларуси и Казахстане. Именно в процессе деколонизации может расцвести солидарность между бывшими российскими колониями.
Солидарность не означает одинаковость. Многочисленные инициативы, возникшие в поддержку Украины и ее народа на территории бывшей Российской империи, демонстрируют готовность отвергнуть длинную тень Москвы, а также благодатную почву для низового сотрудничества после окончания войны. Независимо от того, в каких терминах это понимать, полномасштабное вторжение России вывело на передний план дискуссии об идентичности - индивидуальной, социальной и политической. Только если и когда Украина победит, мы сможем увидеть, к чему приведут эти разговоры.
Эмили Коуч - британский писатель-фрилансер, публиковавшая материалы о политике и культуре в Восточной Европе и Евразии для The Moscow Times, Index on Censorship и Института Кеннана.
Источник: Russian Imperialism's Victims Are Developing Anti-Colonial Solidarity (foreignpolicy.com)
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников
