Первая часть Международной космической станции, когда-то запущенная на орбиту, была доставлена не из НАСА, а из России. Модуль длиной 41,2 фута, получивший название «Заря» стартовал в пасмурный день 20 ноября 1998 года со стартового комплекса в Казахстане. Когда это произошло, это стало кульминацией почти десятилетия геополитических маневров и сделок, которые начались с окончанием холодной войны в 1989 году и закончились партнерством между двумя бывшими врагами, которое продлится более 30 лет.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Перелом в войне в пользу Украины
Какие страны Путин может попытаться «защитить» в следующий раз?
Катастрофический конфликт цивилизаций в Украине
США были настроены на сотрудничество с Москвой по проекту МКС не только потому, что он представлял собой мир между двумя ранее враждовавшими странами, но и потому, что он мог помочь укрепить демократию в России. Делегации обеих стран встречались несколько раз в течение нескольких лет на тихих, тайных встречах, чтобы обсудить детали. Когда пыль рассеется, именно Россия должна была впустить мир в новую эру космических путешествий.
Поэтому запуск «Зари» был не просто началом новой космической эры для изучения космоса. Это была оливковая ветвь - та, которая стала символом завершения десятилетий напряженности, почти ядерного конфликта и полной перестановки мировых сил, как мы их знали. Если народы никогда не познают мира на Земле, то, по крайней мере, мы могли обрести его среди звезд.
И теперь, чуть более 20 лет спустя, все это может закончиться.
26 июля Юрий Борисов, новоиспеченный глава московского космического агентства «Роскосмос», официально объявил, что страна выйдет из состава МКС после 2024 года, чтобы построить собственную космическую станцию. Днем позже Россия уточнила в НАСА, что останется на МКС как минимум до 2028 года, что опровергает первоначальное объявление.
«Если они не снимут свою кандидатуру до 2028 года, то в некотором смысле в этом нет ничего страшного, - сказал The Daily Beast Джон Логсдон, бывший директор Института космической политики при Университете Джорджа Вашингтона. - Станция в любом случае должна прекратить свое существование в 2030 году. Вполне вероятно, что партнеры смогут договориться о дате прекращения работы немного раньше 2030 года».
Однако страна по-прежнему планирует запустить новый орбитальный аванпост к 2030 году. В недавнем интервью Владимир Соловьев, руководитель полета российской части МКС, дал несколько указаний относительно будущего российской станции, которую они окрестили Российской орбитальной станцией обслуживания (РОСС). Во-первых, она будет работать в основном автономно, без постоянного экипажа на борту, что, как он подчеркнул, будет «шагом вперед, а не назад» для человечества, согласно одному из переводов.
Однако это будет явный отход от одной или нескольких будущих коммерческих космических станций, которые НАСА планирует поддерживать. Это также отход от новой китайской космической станции «Тяньгун», на которой в настоящее время работают астронавты.
Есть причина, по которой эти стороны предпочитают людей, а не интеллектуальные машины. В конце концов, наличие людей на этих орбитальных аванпостах позволяет проводить более практические исследования. Кроме того, если на станции что-то пойдет не так (а это часто случается), кто-то сможет немедленно это исправить.
Планируемая российская станция также будет иметь солнечно-синхронную орбиту, что означает, что она будет проходить над поверхностью Земли в светлое время суток. Это позволит РОСС легко изучать оба полюса Земли. Однако следует отметить, что на орбите планеты уже есть множество исследовательских спутников, которые делают это.
Хотя РОСС, конечно, менее сложен, чем МКС или «Тяньгун», он все равно является масштабным проектом, особенно если учесть амбициозную цель - запустить его часть на орбиту к 2030 году.
Но это - без учета «дряхлого» состояния Роскосмоса.
«Учитывая состояние их космической промышленности, я буду шокирована, если они вообще смогут осуществить его, не говоря уже о том, чтобы успеть к 2030 году», - сказала The Daily Beast Венди Уитман Кобб, эксперт по космической политике в Школе перспективных исследований воздушного и космического пространства ВВС США.
Она добавила, что даже НАСА, которое финансируется и оснащено лучше, чем Роскосмос, с трудом уложится в сроки до 2030 года: «Поэтому тот факт, что Россия будет пытаться самостоятельно разработать совершенно новую систему, кажется сомнительным».
«Им пришлось бы начать проект сейчас, - пояснил Логсдон. - Но они не могут начать сейчас, потому что у них очень ограниченные средства, а проведение операций на МКС очень дорого».
Конечно, Москва могла бы сотрудничать с Китаем, чтобы получить станцию на орбите. Но Кобб сказала, что у Пекина нет реальных стимулов помогать им. По ее словам, если страна будет сотрудничать с кем-то вроде «Тяньгуна», то это может свести на нет достижения Китая. Кроме того, России придется быть обязанной китайской космической программе в отношении большинства технологий, таких как ракеты-носители, а они, скорее всего, предпочли бы иметь контроль над ними.
Тем не менее, эти планы важны тем, что они являются самым четким свидетельством того, что Россия планирует осуществить то, о чем бывший руководитель Роскосмоса Дмитрий Рогозин мог только болтать: страна прекращает длившуюся десятилетиями практику международного сотрудничества и кооперации в космосе. Мира в космосе больше нет. Напряженность вернулась на орбиту и, возможно, останется здесь надолго.
Повторимся - возможно. Более вероятно, что космос продолжает отходить на второй план по сравнению с последствиями геополитических разборок на земле. «Наличие орбитального аванпоста утратило свое политическое значение, - говорит Логсдон. - У НАСА будут частные коммерческие станции. Это не высокая геополитика. Если Россия строит этот объект, это делает орбитальные аванпосты настолько обычным явлением, что это не имеет никакого значения».
Кобб поддержала это мнение. На самом деле, она считает, что чем больше аванпостов, лабораторий и астронавтов на орбите, тем меньше вероятность эскалации напряженности - по крайней мере, в космосе.
«Вы можете думать об астронавтах как о трипвайре, - сказала Кобб. - Я знаю, что неприятно думать об этом в таком смысле. Но наличие людей наверху, чья жизнь может быть под угрозой, затрудняет совершение опасных поступков, которые могут навредить этим людям. Вот почему российское испытание противоспутникового аппарата в прошлом году было таким тревожным. Они провели его очень близко к МКС, и там до сих пор много обломков, которые активно угрожают астронавтам. Подумайте об этом как о теории ядерного сдерживания. Если у вас есть российские, китайские и американские космические станции, то все участвуют в игре, и всем есть что терять. Это эквивалент космической эры - взаимное гарантированное уничтожение, так что все эти субъекты дважды подумают, прежде чем совершить что-то действительно безумное», - сказал Кобб.
Однако для Логсдона выход России из проекта и ее намерение действовать самостоятельно – это мрачная иллюстрация одного из самых больших разочарований эпохи космических станций. Она как бы провалилась - по крайней мере, когда речь идет о ее первоначальном обещании объединить весь мир в миссии, превосходящей по масштабам интересы любой страны.
«Влияние МКС на земную политику, на которое все надеялись, оказалось очень ограниченным, - сказал Логсдон. - У нас нет демократической России. У нас есть Путин. У нас есть вторжение в Украину. Политическое значение международного сотрудничества на станции потеряло свою силу - если оно вообще когда-либо было».
Но, возможно, это нормально. Россия все еще планирует оставаться на МКС в течение следующих шести лет. К тому же орбитальная лаборатория не должна была существовать вечно. Даже до неловкого разрыва с Россией она жила «в долг», так как технически уже давно истек первоначальный срок ее эксплуатации - 15 лет (хотя администрация Байдена продлила срок ее работы до 2030 года).
Так что, возможно, вполне уместно, что та самая страна, которая запустила на орбиту первую часть — модуль, названный в честь рассвета, — будет присутствовать там, когда солнце зайдет над ним в последний раз.
Тони Хо Тран - Заместитель редактора по инновациям и технологиям The Daily Beast.
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников
