– Томас, Вы выпускаете альбом спустя много времени и собираете туда песни разных лет. Вообще каково это соединять песни разных эпох в одном альбоме?
– Так получилось, что с 1992, когда мы впервые собрались по 2020 год, когда мы воссоединились нам ни разу не удалось записать концептуальный альбом. У нас всегда были синглы, иногда мы выпускали по паре треков. Все происходило так: чудом добыли какие-то деньги, пошли на студию, записали одну-две-три песни максимум. Потом перерыв, смена состава группы, пересмотр взглядов на творчество. Приходят новые люди, мы понимаем, что нужны новые аранжировки. Делаем новую версию, находим новые деньги и все снова начинается по кругу. Это слышно по нашим старым записям – они звучат по-разному, не в одном ключе, с разным саундом – в общем слишком много всего, что не объединялось в один альбом. У нас всегда была мечта: записаться в одной студии, в одно время, силами одних музыкантов и в какой-то одной концепции. Казалось бы, что может быть проще – но для нас это долгое время было несбыточной мечтой. И вот, наконец, она сбылась. Но так случилось, что большая часть песен старые только для нас и большинство наших слушателей понятия о них не имеет. И вот здравый смысл победил, и мы перестали смотреть на наше творчество, как на старое. Таким образом, получилась эдакая коллекция, среди которых есть и песни, которым по 35 лет и те, которым чуть более года.
– Спустя много лет к Вам и группе «Овощи и фрукты» вновь возник интерес. Как Вы его объясняете? Только ностальгия или нечто большее?
– Наше воссоединенное творчество началось, когда мы в принципе не верили в какую бы то ни было нашу востребованность. Ни о каком спросе на ту музыку, которую мы играем и речи не шло. Мы не верили и не думали, но поскольку была пандемия, нас пригласили поучаствовать в онлайн-концерте. Я больше использовал это как шанс для пиара книги «В солнечном городе», которую тогда написал. Мы подрепетировали несколько песен и выступили, как нам казалось, только один раз. Но когда мы получили такую волну благодарности, позитива и пожеланий и дальше играть, мы поняли, что наша немодная, не трендовая музыка нравится очень многим. Один человек сказал мне, что сейчас спрос на искренность, на простоту и наивность. Может быть, в этом и есть секрет нашей сегодняшней востребованности.
– Несмотря на всплеск вашей популярности, о Вас лично по-прежнему не так много известно. Расскажите о себе!
– В последнее время приходится чаще давать интервью о себе, поэтому, надеюсь, людям стало известно обо мне больше. Но действительно. Некоторые, когда читали мое имя где-то в титрах, им казалось, что это не реальный человек, а какой-то коллективный псевдоним. Но я – реальный человек!
– Имя у Вас, действительно, очень редкое
– Я его получил благодаря своей многонациональной родне. Эту историю можно экранизировать. По истории моих бабушек и дедушек можно судить о судьбах целых поколений ХХ века. По отцу я считаюсь осетином, при этом фамилия моя – ассирийская, а по мужской линии я фактически этнический ингуш. Осетинкой была моя бабушка по отцовской линии. Они поженились, родили до войны моего папу. Когда высылали чеченцев и ингушей 23 февраля 1944 года, — деда, естественно, выслали. Осетины не подлежали высылке, но моя бабушка была женой ингуша и подлежала депортации. Она убежала, спряталась в родительском доме во Владикавказе, где скрывалась какое-то время, но НКВД вычислили, что муж отправлен, а жена куда-то затерялась. Ее нашли и выслали в Казахстан, а мой папа остался со своими бабушкой и дедушкой и полностью впитал осетинский менталитет и культуру. А бабушка, живя в Казахстане, встретила здесь депортированного ассирийца из Тбилиси с азербайджанской фамилией и армянским отчеством – Томаса Мамиконовича Томас-заде. Они поженились, Томас Мамиконович фактически стал родным отцом моему папе Руслану. Когда мой папа вырос, женился на русско-украинской девушке Любе, и родился я, дедушка, придя в роддом, сказал моей маме только одно слово — «Томас!». И у них не было вариантов по-другому меня назвать! Тем более, что у своих родителей, я единственный сын, среди четырех сестер. Получается, что из многочисленной родни Томасовых имя Томас получил только я, фактически ему не кровный!
– Потрясающая история. Вы с детства занимались музыкой?
– Конечно! Я родился в Алма-Ате в 1970 году, я алматинец до мозга костей. Поскольку наш город очень творческий, то и я со школьных лет «заболел» музыкой. Кстати, в нашем школьном ВИА мы и познакомились с моим другом, соратником, будущим солистом нашей группы Рафаэлем Тохтабакиевым. После школы я хотел поступать в музыкальное училище. Но тут вмешалась судьба. Перед тем, как уйти в армию, я отдал диплом своей сестре и попросил, чтобы она подержала его у себя. А когда я вернулся из армии и пошел поступать в музучилище, напрочь забыл, где мой диплом. И так и не поступил туда. Нашел я его, когда вступительные экзамены уже закончились. Видимо, не судьба мне была получить образование. Но, возможно, оно и к лучшему – меня не забили какими-то штампами. И все, что я делаю, это исключительно по вдохновению, интуитивно.
– Расскажите о творческом пути вашей группы «Овощи и фрукты». Я думаю, Вас достали вопросы в духе «почему вы так называетесь»?
– О, да! (смеется). На самом деле сегодня я понимаю, что везде нас по жизни вел «его величество случай». Началось все с дискотеки в кинотеатре «Арман», которую мы организовали в начале 1990-х. Мы устраивали вечеринки, иногда сами играли. У нас была особая интересная публика, чисто алматинская тусовка, склонная к року, альтернативной музыке, гранжу. И в наш клуб часто приходила девушка, работавшая переводчицей для англичан, которые приехали делать первую казахстанскую мыльную оперу. Она хотела нам помочь и предложила, может, какие-то песни, которые у нас есть, туда отдать. Мы на нее посмотрели, немного проигнорировали. Спустя некоторое время то же самое нам предложил дядя нашего солиста Рафаэля Марат Тохтабакиев, работавший оператором на «Перекрестке». Он предложил: можете бесплатно отдать, а вас в титрах покажут. В результате мы переписали их заново, в тон-студии «Казахфильма». И несколько лет наши песни фоном звучали в сериале – в кафе, в гостинице, во время проходок. Мы даже снимались в ролях уличных музыкантов. Так продолжалось почти год. Потом у сериала сменился продюсер. Вместо Ермека Шинарбаева пришел Абай Карпыков и мы подняли вопрос об оплате нашего творчества. Могли бы мы получать «роялти» с наших песен! Конечно, в те бедные времена и речи об этом не могло идти! Поэтому Абай Карпыков предложил нам такой бартер – мы пишем ему песню, а он снимает нам клип.
– Тогда и появилась песня «В солнечном городе»?
– Да! Мне как будто что-то открылось сверх – надо было просто записать то, что я слышал и немного упаковать это в заказ, который дал Абай. А Карпыков дал довольно четкий заказ – в песне должно было звучать слово «перекресток», и чтобы там красной нитью проходила тема любви к городу. При этом там не должно было быть географической привязке к Алматы. Тогда шли переговоры о том, что «Перекресток» будут показывать по российскому НТВ, еще тому, старому. Поэтому он подкорректировал текст. В моем тексте было «горные реки с чистой прохладой». Он сказал, что не во всех городах СНГ есть горные реки, и мы заменили на шумные. Ребята, мои друзья по группе, ее, кстати, не оценили. Они мне сказали, что ничего хуже я не писал, но ничего другого у нас нет. Мы в крайне угнетенном состоянии поехали на «Казахфильм». И вот я предстал перед продюсерами, режиссерами, сценаристами – никому не известный молодой человек, мне было 26 лет. Еще ничего в жизни не сделавший, без высшего образования. Я прочел песню как стихотворение (мы были без гитары), после чего на несколько секунд повисла гробовая тишина. Мысленно уже приготовился к тому, что меня выгонят, но тут вдруг раздались мощные аплодисменты. Абай сказал – быстро в студию, записываться. Так все и закрутилось.
– Почему Вы не сняли клип на эту песню?
– Просто сглупили! Мы как раз тогда назвались «Овощи и фрукты» - до этого мы носили название «Трувер», но его унес с собой ушедший из группы участник. Мы хотели зафиксировать в умах людей наше новое название. Вместо того, чтобы снять клип на «Перекресток», мы сняли на песню «Овощи-фрукты» - там есть такие строки «В этом я убедился сам, и тому виной мой милый друг – ты, что лежит женский путь к мужским сердцам лишь через овощи, фрукты и другие продукты». Нам казалось, что нас должны запомнить по этой песне, а «Перекресток» мол, и так знают. Но сам жанр – шуточной, юмористической песни был тогда не принят публикой.
А успех «Перекрестка» был неимоверный. В конце того самого 1997 года нас пригласили на сборный концерт во Дворец Республики. У нас даже своих гитар не было, взяли у друзей. А модельер Андрей Ткаченко бесплатно дал нам костюмы из своей коллекции. Помню, выхожу на сцену, и чуть не ослеп от света софитов. И мы поем песню в той самой, классической аранжировке, где первые несколько секунд я насвистываю песенку под гитару. Когда пошли основные аккорды – публика просто взревела от восторга и вскочила с мест. Нас чуть на руках не носили! Это был грандиозный успех.
– Почему же после первого успеха Вы практически сразу распались?
– Всему виной наивность и представление о том, что все произойдет само собой, что нас затаскают по гастролям и корпоративам. Нам нужен был продюсер, менеджер, который занимался бы всеми этими вопросами. Но мы пустили все на самотек. Прошел год, и ничего особенно не изменилось. Я начал разочаровываться, да и финансовая ситуация была плачевной. А у меня должна была вот-вот родиться дочь. И ближе к концу 1998 года я принял решение покинуть группу. Мы очень сильно разругались с ребятами, они посчитали меня предателем. Но мне нужно было ставить на ноги свою семью. С этим выбором сталкивается очень много творческих людей. Но я не жалею. У меня началась совсем другая жизнь. Я начал свои духовные поиски, при этом устроился на постоянную работу и материально наконец поставил семью на ноги. Мы с женой родили пятерых детей, у нас уже двое внуков!
По счастью и с Рафаэлем мы помирились, а 4 года назад так случилось, что с ним и со всеми другими ребятами по «Овощам и фруктам» мы собрались вновь!
– Интересно узнать реакцию молодого поколения на Ваше творчество. Понятное дело, что те, кто помнит «Перекресток» это один эффект, но молодежь ведь – совсем другое дело?
– Ну, конечно. Специально молодняк на нас не ходит. Даже наше название звучит не трендово. Но! Когда молодые вдруг случайно с кем-то за компанию попадают на наш концерт, они не остаются равнодушными. Незадолго до Нового года мы выступали в ресторане и туда совершенно случайно зашел молодой человек, встретиться со своей девушкой, которая там работала барменшей. Он просто очаровался нашей музыкой, просидел весь вечер открыв рот, а в конце он подошел ко мне и сказал: «Я не знаю, кто вы такие, но я в шоке – я не знал, что такая музыка существует вообще. Я вас слушаю и кайфую!». Парню был 21 год, и он открыл для себя целое существование нашей музыки.
Может, людям западает в душу и то, что мы понимаем и знаем о чем поем. Мы большое внимание уделяем словам, пусть они даже иногда и простые. Наши песни – мини-истории, и слушатели увлекаются этой историей и слушают очень внимательно.
Интересные истории происходят иногда с релокантами. Мы выступали, а какой-то парень нас фотографировал. Он подошел после выступления и выяснилось, что он в Алматы живет уже три года, а сам он из Украины, и переехал еще до войны, женившись на казашке. Оказывается, он где-то в интернете услышал песню «В солнечном городе», она ему пришлась настолько по душе, что он захотел познакомиться с автором и никак не предполагал, что встретит его именно здесь в Алматы. Ему просто понравилась песня – он и слыхом не слыхивал про «Перекресток».
Еще недавно в «Одноклассниках» меня нашел сослуживец по армии, захотел устроить созвон, пообщаться. И этот парень Юра сказал, что мелодия нашей песни стоит у него на телефоне – он живет в Подмосковье и никогда не жил в Казахстане. Но ему так залетела песня в душу, что он чуть ли не всех жителей своего города познакомил с нашим творчеством. Вот она, потрясающая объединительная сила искусства!
Фото из открытых источников
