Порой непросто преодолеть сопротивление консервативно настроенных родственников против жениха или невесты другой национальности и тем более вероисповедания. А между тем первопроходцами и революционерами в этом вопросе были ныне почитаемые представители казахской интеллигенции начала прошлого века. По сути, именно они подали пример новым поколениям и в вопросе межнациональных браков.
Затрагивая этот вопрос, стоит понимать, что на рубеже прошлого и позапрошлого веков вступить в брак с иноверцем/ иноверкой в казахской степи, в Российской империи и на большей части планеты Земля было проблематично. Потому как священнослужители и истовые верующие болезненно относились к этому явлению. А к любому иноверцу относились как к потенциальному «совратителю». Именно таким грубым словом именовали в те времена тех, кто «сманивал» людей из одной веры в другую. Ведь, чем руководствовались те, кто придерживался таких панических взглядов. Ребенок будет воспитываться в другой вере и, стало быть, твои внуки и дальнейшее потомство будут тебе культурно и цивилизационно чуждым.
Впрочем, раньше возможностей вступить в брак с иноверцами было не так много. Даже если в одном королевстве, ханстве или губернии жили представители разных народов и конфессий, существовали они, как правило, компактно и обособленно.
Если взять территорию Казахстана, которая тогда была в составе Степного и Туркестанского генерал-губернаторств Российской империи, то значительной частью оседлого населения юга были узбеки, культурно и ментально более близкие казахам, чем русские, селившиеся в городах севера, востока и юго-востока. Но именно в городах этих регионов к рубежу столетий и созрела почва для такого культурного синтеза. В том числе в сфере брачных отношений.
Впрочем, сделать это было нелегко. До 1905 года браки православных с лицами нехристианских вероисповеданий были запрещены. Даже заключение брака с христианами других конфессий (католиками, лютеранами) были относительно проблематичными. Вспомним историю графа Резанова и Кончитты, описанной в «Юноне и Авось», когда для женитьбы на католичке требовалось разрешение императора.
При этом браки мусульман с неправославными христианскими конфессиями допускалась при условии отказа семьи от исламской идентичности. «Российским подданным Православнаго и Римско-Католическаго исповеданий брак с нехристианами, а Протестантского брак с ламаитами и язычниками вовсе воспрещается... Брак Российских подданных евангелическаго исповедания с магометанами и евреями совершается на основании Устава Евангелическо-Лютеранской Церкви в России» – говорилось в издании Собрания законов Российской империи от 1912 года.
По мусульманским канонам, никакой брак не мог считаться законным без проведения церемонии «никах». Тем не менее такие случаи были. Для примера можно привести брак российского военачальника Гусейн-хана Нахичеванского с Софьей Гербель, лютеранкой по вероисповеданию. Все трое детей Гусейн-хана были записаны православными, что не мешало им носить титул ханов Нахичеванских.
Отдельно в законодательстве оговаривались брачные отношения между мусульманином, перешедшим в православие (новокрещеном), и его женой, остававшейся мусульманкой. В таком случае их брак сохранял юридическую силу без утверждения по правилам Русской православной церкви. В случае если в православие переходила жена, а муж оставался мусульманином, то их брак был в силе при следующих условиях: вновь рождаемые их дети должны были воспитываться теперь в православии; муж был обязан дать развод всем другим женам-мусульманкам; муж был обязан регулярно исполнять супружеские обязанности по отношению к «новокрещеной» жене.
И тем не менее, даже в таких условиях рубеж XIX и ХХ веков характеризуется настоящей модой на межнациональные браки.
Причин тому несколько: во-первых, появилась целая прослойка просвещенных людей, получивших образование в училищах, гимназиях и даже университетах. Причем не только в казахстанских городах, но и в крупных императорских вузах: Московском, Петербургском, Казанском университетах. То есть, увидевших кардинально иной склад жизни, чем они привыкли видеть у себя в ауле или маленьком городке.
Посему и запросы на спутниц жизни у казахской интеллигенции уже поменялись – идеальная жена в представлении городского, просвещенного казаха должна быть с определенным уровнем образования, с навыками городской жизни и с соответствующими манерами и этикетом. Большинство казахских девушек сохраняли сельский образ жизни и были совершенно не эмансипированными. В города их, как правило, не отпускали. Их жизнь была предначертана: замужество, хозяйство, воспитание детей. Об образовании, как правило, речи не шло.
Очень многие видные деятели казахской интеллигенции брали себе в жены либо русских женщин, либо татарок. Татарские жены считались своего рода компромиссным вариантом – они были образованы, в меру эмансипированы и продвинуты. При этом знали исламские традиции и казахский национальный быт (во многом схожий с татарским).
А вот брак с русской женщиной в те годы было смелым поступком и во многом – вызовом обществу. Часто это сочеталось с риском для жизни или, как минимум, для свободы. Ведь до принятия императором Николаем II Указа о веротерпимости, «совращение из православия» (тогда это так именовалось) любого из супругов грозило десятью годами каторги. Именно так рисковала Александра Журавлёва, супруга знаменитого казахского ученого-лингвиста Ахмета Байтурсынова, одного из основателей партии «Алаш».
Она приняла ислам ради любимого еще в 1896 году, дабы совершить никах в мечети Троицка. Причем, чтобы избежать наказания, мулла записал ее в ведомостях как Бадрисафу Мухамедсадыковну, дочерью татарского купца. На самом деле она была дочерью лесника Ивана Журавлёва. По воспоминаниям современников, родственники так и не простили ей вероотступничества.
Приняла ислам ради супруга и жена другого видного деятеля «Алаша» Жанхожи Досмухамедова – Ольга Колосовская. К ее выбору родители отнеслись более благосклонно. Ее отец Константин Колосовский был главой Чимкентского уезда. Он хорошо знал и казахский язык, и казахские традиции.
По-другому сложилась судьба супруги Алихана Бокейханова Елены Севастьяновой. Алихан не стал требовать у супруги перехода в ислам, и Елена Яковлевна до конца жизни осталась православной христианкой. Когда он привез свою избранницу на родину, чтобы познакомить с родителями, его мать Бегим-ханум не пустила невесту за порог, сказав: «Как я могу поцеловать девушку, на шее которой висит крест? Не показывай мне ее больше».
Несмотря на неприятие родных, Алихан остался верен своему выбору. Этот союз долгие годы был для многих примером взаимоуважения, преданности, поддержки. В 1921 году Елена заболела и скончалась в Семее, а Алихан, выполняя последнюю волю жены, похоронил ее по-христиански. Этот факт характеризует его как человека очень демократичного, терпимого. Главными качествами для него были ум, образованность, порядочность, а уже потом вероисповедание и национальность.
Как правило, представители этого поколения интеллигенции были людьми более светскими. Хоть и верующие, они очевидно не принимали во внимание устаревшие предрассудки. К примеру, жена лидера Туркестанской автономии Мустафы Шокая Мария Горина хоть и не принимала ислам, совершила с любимым обряд никах по мусульманскому обычаю.
Правда, это произошло уже в другое время – в 1917 году в одной из мечетей Ташкента, когда старые запреты и устои уже фактически не действовали. Последние годы жизни она провела в парижском приюте Русской православной церкви.
«Вопрос, почему видные представители национальной интеллигенции часто выбирали в жены русских, носит сугубо индивидуальный, конкретный характер, – считает доктор исторических наук, академик Мамбет Койгельдиев. – Лучше их самих на этот вопрос никто не ответит. Нам остается лишь размышлять на эту тему. Так, например, Мустафе Шокаю незаменимой спутницей и другом в сложившихся условиях лучше Марии Гориной навряд ли кто мог бы стать. То же самое можно сказать о супруге и Ахмета Байтурсынова. Они были настоящими соратницами своих мужей, разделявшими и их горе и их радость. И в первую очередь преданность, а не этническое происхождение ценили в них их мужья».
«В то время казахи придерживались очень патриархальных взглядов, особенно в воспитании дочерей. Русские были более эмансипированы. Даже татарки тогда уже не носили платки и одевались вполне по-европейски. Почему многие представители интеллектуальной элиты брали в жены татарок или русских. Они искали себе ментальную и интеллектуальную ровню», – уверена социолог Жанар Джандосова.
Острота вопроса во многом спала в 1905 году, когда был издан указ о веротерпимости. И хотя формально теперь любой поданный Российской империи мог свободно менять вероисповедание, это все равно вызывало подозрения у властей. Такой человек, как правило, сразу становился политически неблагонадежным.
В 1918 году советской властью был принят декрет об отделении церкви от государства. Вопрос заключения браков перешел в ведомство гражданских властей. Теперь уже никакие религиозные различия не мешали людям вступать в брак. И хотя впоследствии поводом для преследования станет сама принадлежность к религии и даже вера в Бога, барьер для бракосочетаний представителей разных вероисповеданий исчезнет. Дальше будет лишь стоять вопрос о принятии в семью супруга иноверца или иноверки. Юридических вопросов нет, остались лишь этическо-цивилизационные.
О том, как обстоят дела с межнациональными браками в наше время, рассказывает Руслан Каиргельды, наиб-имам Центральной мечети города Алматы:
«Сочетаться браком по исламскому закону (совершить никах) мусульманин и немусульманка могут. Но при определенных условиях. По нашим традициям допускается лишь женитьба мусульманина на немусульманке. Мусульманская девушка, по законам шариата, не может выйти замуж за представителя другой религии. Допускается, если вступающая в брак не мусульманка принадлежит к аврамической религии: христианство, иудаизм. Все-таки, у наших религий общие корни. Если же девушка, к примеру, из христианской семьи, но сама является атеисткой, к никаху ее мы не допускаем. Она должна быть верующей в единого Бога. Как правило, все это мы выясняем в ходе устных бесед при подготовке к бракосочетанию в мечети».
«Сегодня таинство венчания не несет к себе функций регистрации брака, как это было до революции. Тогда допускалась регистрация брака лишь между представителями христианских конфессий – православных с католиками, лютеранами и то не всегда, – рассказывает протоиерей Дмитрий Байдек, ключарь Успенского Собора Нур-Султана. – В настоящее время такой практики нет, это исключительно церковное таинство, которое совершается между православными христианами. Если один из супругов не принимает христианское вероучение, то их союз не может быть освящен церковным благословением. Церковный брак – это брак перед общиной. Поэтому для венчания, к примеру, невесты из мусульманской семьи необходимо принятие ею православия. Но это требуется исключительно для церковного брака и совершенно необязательно, если мужчина и женщина хотят совершить брак, при этом оставаясь в своей религиозной традиции. Это никак не может быть препятствием для нормальной супружеской жизни между представителями разных конфессий. Это не может быть причиной для отлучения от причастия или от церкви, поэтому никаких вопросов не возникает. Они могут заключить обычный, гражданский брак и жить в любви и согласии. Религиозный фактор не должен влиять на их отношения».
Фото из открытых источников
