Июль - обычно самый праздный месяц в Казахстане - ознаменовался поспешным запретом анимационного фильма «Светлячок», продолжения знаменитой серии «История игрушек» от Уолта Диснея и Pixar, что разочаровало десятки тысяч детей и встревожило еще большее количество взрослых. Фильм был запрещен казахскими властями после петиции, инициированной Нуртасом Адамбаем, бывшим актером, известным в основном своими ролями с переодеваниями, а ныне самопровозглашенным исламским моралистом, за однополый поцелуй двух мультипликационных персонажей. На фоне этого гомофобного крестового похода, вызвавшего жаркие дебаты в Интернете, Global Voices удалось побеседовать с Амиром Шайкежановым, основателем Safe Space Almaty, центра ЛГБТК+ сообщества и директором проекта по самотестированию на ВИЧ мужчин, имеющих секс с мужчинами (МСМ) и трансгендеров в региональной организации здравоохранения.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Отвечая на вопрос об узкой направленности своего проекта по профилактике ВИЧ, он отмечает:
- Эпидемиологически, для любой инфекции существуют определенные специфические пути передачи, и перекрывающиеся риски могут быть выше для определенных групп. Что касается ВИЧ, мы можем говорить, например, о людях, употребляющих инъекционные наркотики, поскольку этот процесс напрямую затрагивает кровоток, о работниках секс-бизнеса из-за непостоянства сексуальных партнеров, многие из которых готовы платить дополнительные деньги за незащищенный секс, или о мужчинах, имеющих сексуальные контакты с мужчинами, поскольку они редко используют барьерные контрацептивы для предохранения, так как беременность исключена. Это также касается трансгендеров, особенно трансгендерных женщин, из-за их сексуальной практики или того факта, что многие из них вовлечены в секс-бизнес. Поэтому в настоящее время нам приходится работать с этими группами.
По оценкам Объединенной программы ООН по ВИЧ и СПИД (UNAIDS), в Казахстане насчитывается около 35 000 людей, живущих с ВИЧ, 60 процентов из них - мужчины.
- Для этих групп существует проблема стигмы, как социальной стигмы, так и самостигмы. Стигма в отношении ВИЧ сама по себе широко распространена, но если к ней добавить самостигму, то она становится еще более чувствительной, поскольку одно дело - клеймить других за употребление наркотиков или поведение, и совсем другое - когда это касается твоей собственной идентичности, тем более что не так-то просто отделить себя от своей сексуальности. Таким образом, прохождение теста на ВИЧ в случае определенных рисков или подозрительных симптомов часто требует смелости, особенно в таких странах, как наша, где модели мужской социализации могут рассматривать посещение врача как признак слабости.
Когда его спрашивают об изменениях в нашем обществе, будь то позитивные или негативные, он, похоже, смотрит на них с оптимизмом:
- Я бы сказал, что вижу общую тенденцию, которая заключается в мобилизации различных гражданских групп, включая ЛГБТК+. Мы наблюдаем появление видимости определенных групп, которые обращаются к тем, кто отвечает за принятие решений: «Вот мы. У нас есть определенные проблемы, и мы хотим их решить».
Я бы также сказал, что дискуссии между различными группами определенно усиливаются, что опять же связано с ростом открытости определенных групп, плюс призывы к насильственным действиям против этих групп, кажется, уменьшаются. Это касается людей, призывающих избивать или убивать представителей сексуальных меньшинств, феминисток и других.
Отвечая на вопрос о причинах относительного снижения числа призывов к насилию, он добавляет:
- Наверное, самая важная причина – это то, что люди в целом стали менее агрессивно реагировать на определенные явления, и постоянные социальные дискуссии должны были сыграть конструктивную роль. Они знают о существовании ЛГБТК+, привыкают к этому факту, даже если предпочитают не контактировать с ними в своей жизни. Так работает видимость: если еще недавно некоторые были готовы рубить головы, то теперь ненависть редко побуждает их к действию. Это ни в коем случае не умаляет того факта, что агрессия и насилие существуют, на людей нападают, убивают, преследуют, и о большинстве этих случаев мы можем не знать, так как жертвы часто не решаются сообщить об этом.
К сожалению, в Казахстане насилие толпы против членов феминистских организаций или организаций по защите прав ЛГБТК+ стало повторяющимся явлением в последние годы. Только в 2021 году на два собрания феминистской группы «Феминита» в Шымкенте и Караганде напали агрессивные мужчины, некоторые кричали «Убейте их!».
На вопрос об Интернете, социальных сетях и виртуальном мире Шайкежанов сказал:
- Социальные сети также играют важную роль в демонстрации разнообразия и наглядности, предоставляя в то же время общее пространство, куда переносились все эти споры и ссоры. Социальные медиа представляют собой относительно более безопасную среду, где люди могут выражать свои взгляды и участвовать в дискуссиях, хотя и она не свободна от злоупотреблений и издевательств. В социальных сетях, по крайней мере, вы можете приостановить или удалить свой аккаунт, и есть способы дистанцироваться от этой среды, хотя это может быть не так просто, поскольку мы слишком увлеклись этим.
Однако в Казахстане, цитируя Дома Торетто из «Форсажа», «у нас нет друзей, у нас есть семья».
- Все зависит от социальных слоев, образования и благосостояния, но если раньше не было сомнений в том, что рассказывать о своей сексуальности семье - плохая идея с болезненными последствиями, то сейчас есть много случаев, когда это не так. Это заставляет нас думать, что либо мы ошибались в отношении наших семей, либо ситуация постепенно улучшается. Лично я думаю, что сейчас ситуация определенно улучшилась, поскольку многие родители и дети имеют доступ к информации, ролевым моделям, контексту для обсуждения и видимости, так как социальные сети позволяют нам видеть разных людей. В целом, это признак развития, путь к более здоровому отношению, поскольку я знаю много семей, где один из родителей или оба родителя либо принимают своих детей такими, какие они есть, либо, по крайней мере, прилагают усилия для принятия. С другой стороны, есть случаи, когда родители выгоняют своих детей из дома или, наоборот, запирают их внутри, многие страдают от насилия, в том числе сексуального, и это, к сожалению, далеко не редкость.
Действительно, у нас ужасные показатели насилия против ЛГБТК+, которое редко преследуется по закону.
- Я бы сказала, что в любом случае ситуация сейчас лучше, так как некоторые аспекты наконец-то институционализированы. Раньше некуда было обратиться, а теперь активисты заставляют полицию или преследователей реагировать на нарушения, хотя среди полицейских по-прежнему много предрассудков и принижения ЛГБТК+. Существуют также НПО, правозащитные организации или активисты вне ЛГБТК+, которые поддерживают жертв и направляют полицию, и они играют важную роль, по крайней мере, в регистрации судебных дел с участием ЛГБТК+. Хотя юридические результаты этих дел могут быть неожиданными, крайне важно, чтобы юридические жалобы были зарегистрированы, а уголовные дела возбуждены, чтобы впоследствии их можно было отследить или осветить в СМИ.
Хотя изменения могут происходить медленно, они определенно происходят, даже в том, что касается стигмы.
- Одна вещь, которая недавно пришла мне на ум, это то, что существует постоянное стремление навязать нам как нации в целом, и ЛГБТК+ в частности, чувство «ұят» («стыд» на казахском языке), относительно того, кто мы есть и как мы должны жить. В последнее время - и все это благодаря активистским движениям - люди склоняются к принятию достоинства и гордости за то, что они есть. Быть «казахом» и быть «геем» казалось взаимоисключающим, но постепенно мы осознаем свои права, свою самооценку. Люди, которые принимают и доверяют своей идентичности и внутренним ценностям — это те, кого невозможно сломить ни в какой системе, и это касается не только сексуальности, но и тех, кто отстаивает свои идеи и убеждения независимо от обстоятельств.
Источник: Carving a path for LGBTQ+ people through shame, homophobic violence, and bans · Global Voices
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников
