«…Прибыл в Мирзоян и остановился у Сиваковой поп Орлов. Приехал с целью переключить эту группу на контрреволюционную деятельность. Кое-что ему удалось сделать, но вскоре он был разоблачен и арестован».
Пропагандистская заметка под заголовком «Сектантские лазутчики в поселке Мирзоян» вышла в центральной газете «Гудок» в сентябре 1937 года. Писали: «...Церковной общиной на ст. Мирзоян руководит женщина - Сивакова Наталия. Её дочь – бывшая комсомолка, работала в 13-й дистанции пути. После исключения ее из комсомола и изгнания с производства, она сделала публикацию в газете о том, что порывает со своей религиозной матерью. Но это была уловка. Беспечный начальник депо Ерофеев принял ее к себе, и сейчас, работая в техбюро, она продолжает вербовать в церковь деповскую молодежь...».
«Злодейка» - Наталия Сивакова. Благополучная горожанка и светская женщина, которую не испугали репрессии, аресты и смерть, верно служила церкви в один из непростых периодов нашей истории.
Родилась в Актюбинске в 1872 году, была замужем за Борисом Трофимовичем Сиваковым, с которым воспитывала двух детей. Так вышло, что отрывочные известия о том времени теперь можно найти лишь в докладных записках осведомителя НКВД: «в 1929 г. Сиваковы сидели в ГПУ Актюбинска».
После освобождения супруги перебрались в г. Аулие-Ата, ныне Тараз (с 1936 по 1938 годы город назывался Мирзоян, позже - Джамбул). Оба к тому времени достигли зрелости. На новом месте Борис Сиваков сумел организовать небольшое домашнее хозяйство. У семейства были лошадь, корова, свиньи. Жить бы спокойно да размерено.
Другой осведомитель докладывал: «Его жена не работает, занимается исключительно богослужением, агитацией за Бога против Советской власти».
В городе тогда проживало немало ссыльных священников и монахинь. И дом Сиваковых в районе железнодорожной станции стал местом, где тайно и регулярно собирались верующие, совместно молились и служили литургии.
Оставаясь мирским человеком, Наталия заботилась о том, чтобы у православной общины были книги, богослужебные утварь и одеяние. Вместе с другими верующими она ходила по домам местных жителей, призывая их не отходить от Церкви и проявить терпение. Объясняла, что гонения – это временно, что Господь всё устроит. Но для этого хорошо бы собраться в церковную общину, открыть дом для молитвы.
В Аулие-Ате (Мирзояне) к тому времени большое влияние получили обновленцы. Они прибрали к рукам единственный оставшийся храм, Успенскую церковь при кладбище. Наталия же и православная община остались верными патриаршей церкви. И вступили в противостояние с обновленцами.
Наталия не умела писать, и при этом могла налаживать коммуникации, убеждать людей и добиваться целей. Позже протоколы допросов она «подписывала», прилагая отпечаток пальца. Еще на воле по своей инициативе ездила в Киево-Печерскую лавру, где её принимали старцы. Была знакома и с бывшим Ташкентским архиереем Антонием (Абашидзе). Из Киева Наталия Лукьяновна привозила иконы и духовную литературу, чтобы раздавать людям для домашней молитвы.
В 1935 году в Аулие-Ату из Казалинска переехал бывший церковный староста Константин Коньков. Всю жизнь он работал в церкви и на новом месте взялся за организацию молитвенного дома.
На собранные народом средства ему доверили выбрать и купить дом по 4-й Бульварной улице. Отремонтировали, снабдили необходимой утварью и предметами, приспособили для служб. Фактически получился храм в доме. Прихожане и помощники в основном - железнодорожники и их семьи. Наталия и Константин составили письмо-обращение к властям с просьбой зарегистрировать молитвенный дом, которое подписали более 70 человек.
Горсовет в регистрации отказал. Но разве что-то может остановить целеустремленную женщину? Константин Коньков и Наталия Сивакова несколько раз собирали пожертвования, чтобы помочь ссыльным священникам, монахам и монахиням. В апреле 1935 года она поехала в Ташкент к митрополиту Арсению (Стадницкому), которому рассказала и об общине, и о молитвенном доме. Передала просьбу прихожан назначить им священника. Из Ташкента возвращалась с батюшкой, которого назначил архиерей. Однако городские власти не дали ему регистрации, и он был вынужден вернуться.
Уже после смерти митрополита Арсения, в 1936 году Наталия вновь отправилась в Ташкент с той же просьбой к новому владыке, архиепископу Борису (Шипулину).
В декабре 1936-го в г. Мирзоян сослали архиепископа Омского Алексия (Орлова). Верующие нашли для него квартиру. В доме же у Наталии Лукьяновны на соседней улице оборудовали храм, где владыка Алексий стал негласно совершать богослужения. Этот же владыка по согласованию с архиепископом Ташкентским сразу стал хлопотать о регистрации местной мирзоянской общины, готовил бумаги для подачи в горсовет.
Весной 1937 года к архиепископу приехали жители села Дмитриевка из соседней Киргизской ССР – тоже просили помочь открыть молитвенный дом. Орлов поручил Наталии съездить в Дмитриевку. В благодарность жители села передали через посланницу духовную литературу. Почитать книги архиепископ не успел: 15 мая 1937 года его арестовали, увезли в Чимкент и 4 сентября расстреляли.
Тогда и появилась та заметка в газете «Гудок». Было понятно, что вскоре придут за Наталией. Ей советовали бежать, но она считала, что прячутся виноватые. Наталию Сивакову и Константина Конькова арестовали 21 января 1938 года. Предсказуемо обвинили в контрреволюционной агитации. Она отвергла обвинение.
С её слов в протоколе записано: «Признаю, что действительно ездила в г. Ташкент к архиерею… но контрреволюционную работу не вела.»
Нашлись лжесвидетели, которые утверждали, что Константин Коньков и Наталия Сивакова «вели террористическую пропаганду, призывая убивать представителей власти»…», «Наталия Сивакова угрожала отравить всех коммунистов ядом».
Абсурдные обвинения. Но судебные органы мало заботила доказательная база. В обвинительном заключении – известные формулировки: «являлись активными руководителями и организаторами религиозной общины. …имели непосредственную связь с участниками контрреволюционной организации староцерковников… вели контрреволюционную организационную деятельность по созданию нелегальных религиозных общин...вели контрреволюционную террористическую агитацию среди населения, используя при этом религиозные предрассудки масс».
31 января 1938 года тройка НКВД по Южно-Казахстанской области постановила Наталию Сивакову и Константина Конькова расстрелять, личное имущество конфисковать. При этом документа о приведении приговора в исполнение в деле нет. Руководитель комиссии по канонизации святых Казахстанского митрополичьего округа РПЦ иеромонах Иаков (Воронцов) уверен, что отсутствие этого документа породило сомнительное утверждение, будто приговор к высшей мере наказания (ВМН) – расстрелу Конькову и Сиваковой заменили десятью годами лагерей.
– Это предположение даже внесли в житие и во все церковные базы данных, – говорит священник. – Но, если бы так было, к делу подшили бы документы о помиловании и замене приговора, затем – об этапировании и о прибытии в место заключения. Таких бумаг в деле нет. Разумнее допустить, что при сшивании дела в архиве могли потерять листок с выпиской из акта о приведении расстрельного приговора в исполнение, чем документ о пересмотре приговора и несколько справок... Родственникам осужденных не принято было сообщать о расстреле близких. Им говорили, что их родной человек приговорен к длительному сроку заключения без права переписки.
В апреле 1956 года сын Наталии Лукьяновны Иван пытался узнать о судьбе матери в органах КГБ (Комитета госбезопасности). На заявлении - его расписка: «Мне, Сивакову И.Б., 7 мая 1956 г. объявлено, что Сивакова Н.Л. в 1938 г. была осуждена на 10 лет и, отбывая наказание, умерла в лагере 14 февраля 1941 года от порока сердца».
Когда в 1950-е годы началась реабилитация жертв сталинских репрессий, родственники стали обращаться в органы КГБ СССР и республик с запросами о судьбах своих близких. КГБ СССР издал указание № 108сс (строго секретное), которым разрешил выдавать родственникам свидетельство о смерти осужденного. Дату смерти решили определять в пределах десяти лет со дня ареста, а причину смерти – «приблизительную».
На запрос в учетно-архивный отдел КГБ г. Джамбула Иван Сиваков получил ответ: «Сивакова приговорена к ВМН. Об исполнении приговора сведений нет». Руководитель КГБ Джамбула направил тогда распоряжение в ЗАГС: «Зарегистрировать смерть гражданки Сиваковой Н.Л., последовавшей 5 февраля 1945 г. от порока сердца».
Даже дату смерти указали приблизительную. Есть основания полагать, что Константина Конькова и Наталию Сивакову расстреляли в 1938-м, вскоре после вынесения смертного приговора. Все остальное – фальшивка.
5 мая 1989 года Наталию Лукьяновну реабилитировала Джамбульская областная прокуратура по репрессиям 1938 года.