В конце июня Ашхабад посетил министр иностранных дел России Сергей Лавров, министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчимет встретился с министром иностранных дел Туркменистана Рашидом Мередовым, а госсекретарь США Марко Рубио провел телефонный разговор с Мередовым.
Этот шквал дипломатических контактов подчеркивает растущее присутствие Туркменистана на международной арене. Туркменистан привлекает все больше внимания со стороны внешних держав и становится более активным в региональной политике, что является отходом от его давней приверженности нейтралитету.
Усиление международного участия Туркменистана уходит корнями в предыдущие десятилетия, но набирает обороты с избранием нового президента в 2022 году, когда Сердар Бердымухамедов сменил своего отца, Гурбангулы Бердымухамедова. В 2023 году три давних, влиятельных и этнически русских советника правительства Туркменистана ушли из политики, подготовив почву для дальнейших изменений во внешней политике Туркменистана.
В последнее время усиление напряженности в отношениях между США и Россией, а также между Западом и Ираном предоставило Туркменистану возможность использовать свои исторические и региональные связи, чтобы сыграть свою роль в международных делах.
Усиление международного присутствия Туркменистана было практически неизбежным благодаря огромным запасам природного газа, расположению на Каспийском море, границе с Афганистаном и Ираном, а также положению на пересечении торговых коридоров Восток-Запад и Север-Юг. Важно лучше понять уникальные аспекты внутренней политики и культуры Туркменистана, которые будут определять его растущее международное участие, включая трайбализм, неосоветизм и приверженность тюркизму, а не исламу.
Шквал дипломатической активности Ашхабада с Москвой, Вашингтоном и Тегераном поражает тем, что в нем участвовали самые высокопоставленные дипломаты всех трех стран. Россия надеется восстановить свое влияние в Туркменистане. Соединенные Штаты заинтересованы в развитии экономических отношений и, возможно, отношений в сфере безопасности с Туркменистаном, включая потенциальное использование американскими военными аэропорта в Туркменистане. Однако этому могут помешать новые ограничения Вашингтона на поездки туркмен в США. Туркменистан, со своей стороны, продемонстрировал готовность сыграть свою роль в урегулировании напряженности вокруг Ирана, даже открыв свои границы для иностранных граждан, желающих спастись от израильских авиаударов.
Относительная открытость Туркменистана является продолжением тенденции, начавшейся в 2022 году, когда к власти пришел Сердар Бердымухамедов. Похоже, он стремится открыть свою страну миру и использовать ее географическое положение и природные ресурсы для продвижения интересов Туркменистана. Его правительство расширило связи с Китайской Народной Республикой (КНР) — страной, которая не задает вопросов об авторитаризме Туркменистана.
Правительство Сердара также продвигает себя в качестве транзитного узла с севера на юг и с востока на запад, выступая в качестве альтернативы другим международным торговым маршрутам для расширения своего экономического влияния. Сердар развивает тесные связи с Турцией как форпостом тюркского мира, что повышает вероятность того, что Ашхабад вслед за Азербайджаном примет политику «одна нация – два государства» в отношении Турции.
Жестко контролируемое общество и крайне авторитарное правительство Туркменистана кардинально отличают его от других «станов». Исследования по Центральной Азии часто включают данные только по четырем другим странам региона, но при этом в своем анализе ссылаются на «Центральную Азию», что способствует формированию представления о том, что Туркменистан похож на остальные страны региона. Такое смешение затрудняет понимание изоляционизма Туркменистана и того, почему сейчас, когда он становится более вовлеченным в международную жизнь, он, скорее всего, будет вести себя иначе, чем другие страны региона.
Есть три основных отличия между Туркменистаном и его соседями. Во-первых, он остается гораздо более племенным обществом. Режим контролируется одной племенной группой, что делает власть правительства хрупкой и заставляет его прибегать к репрессиям, чтобы удержаться у власти. Представители оппозиции утверждают, что Ашхабад должен продолжать жестко контролировать свой народ, чтобы избежать серьезных беспорядков, вызванных бедностью населения и соседством с Афганистаном. Тот факт, что туркменское правительство взаимодействует с остальным миром, говорит о том, что режим либо более уверен в своем контроле, либо опасается, что ему придется сотрудничать с другими странами, чтобы противостоять вызовам, с которыми он сталкивается. Если преобладает первая точка зрения, Ашхабад может быстро открыться; если вторая, он будет сохранять осторожность.
Во-вторых, Туркменистан в гораздо большей степени привержен тюркизму, чем исламу. Немногие туркмены выезжают за границу в качестве трудовых мигрантов, и все больше нетуркменов покидают страну, делая ее все более мононациональной. Ашхабад стремится ограничить ислам, продвигая при этом туркменский язык и культуру, поощряя русский или турецкий в качестве второго языка. В то же время остальные страны Центральной Азии переходят на английский или китайский в качестве второго или третьего языка обучения. Более того, Ашхабад подавляет ислам гораздо более жестко, чем любое другое правительство Центральной Азии.
В-третьих, Туркменистан организовал себя как неосоветский режим, с во многом такой же номенклатурной структурой власти, как и в Советском Союзе, хотя и без коммунистических ценностей. Один из российских аналитиков-эмигрантов, Дмитрий Саввин, утверждает, что президент России Владимир Путин при построении своей вертикали власти следовал модели Туркменистана. Это располагает некоторых в Ашхабаде к тому, чтобы подчиниться Москве или, возможно, КНР как неокоммунистическому режиму, но протурецкая позиция правительства толкает его в другую сторону.
По мере того, как Ашхабад будет занимать все более заметное место на мировой арене, первая позиция останется сильной, а вторая будет приобретать все большее значение. Такая позиция затрудняет предсказание следующего шага Ашхабада, но может облегчить прогнозирование его долгосрочного пути, особенно по мере сближения с Турцией и Западом.
Автор: Пол Гобл — давний специалист по этническим и религиозным вопросам в Евразии. В последнее время он занимал должность директора по исследованиям и публикациям в Азербайджанской дипломатической академии. Ранее он занимал должность заместителя декана по социальным и гуманитарным наукам в Университете Audentes в Таллинне и старшего научного сотрудника в Евроколледже Тартуского университета в Эстонии. Работал на различных должностях в Государственном департаменте США, Центральном разведывательном управлении и Международном бюро радиовещания, а также на радиостанциях «Голос Америки» и «Радио Свобода» и в Фонде Карнеги за международный мир.
Источник: Turkmenistan Becoming More Active On World Stage – Analysis
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников