Женщины-писатели часто являются литературными переводчиками и говорят на разных языках.
С момента провозглашения независимости от Москвы в 1991 году центральноазиатское государство Казахстан встало на путь переосмысления своей многоэтнической и многоязычной идентичности, отказавшись от навязанных советских моделей колониализма, исторической цензуры и гендерных ролей. Нынешний казахстанский ренессанс меняет свои собственные определения культуры, особенно в области кино, музыки, современного искусства и литературы.
Литература традиционно кочевого казахского народа оставалась в основном устной до 19 века, когда царская русская колонизация ввела использование русского языка, а также доступ к печатным технологиям. Параллельная русскоязычная литература затем развивалась и политически продвигалась с 1920-х годов, когда начался советский период. Москва поощряла этнических казахов и представителей других национальностей писать на межнациональном языке того периода, представляя казахский язык как менее благоприятный выбор. До советского периода упоминаний о женском творчестве немного, но сегодня казахская литература стала более разнообразной по формам, стилю, полу и этнической принадлежности, что широко отражено в «Аманат. Женское письмо из Казахстана», первая антология женского письма из Казахстана, которая выйдет на английском языке в июле 2022 года.
Антология была курирована и переведена совместно с Зауре Батаевой и Шелли Фэйрвезер-Вега, двумя женщинами, продвигающими переводы литературы из Казахстана. Батаева сама писательница, литературный переводчик с казахского и на казахский язык и культурный обозреватель. Фэйрвезер-Вега — переводчик с русского и узбекского на английский язык, публиковалась в журналах «Слова без границ», «Мировая литература сегодня». Антология представляет 13 женщин-писателей и получила свое название от казахского термина «аманат», который может означать обещание и моральный долг, а также наследие. Отобранные тексты были написаны за последние 30 лет, но включают ссылки на исторические периоды до и после обретения независимости, включая сталинские годы.
Global Voices спросили их обеих, как они ориентируются в отношениях между казахским и русским языками при выборе произведений и собственной практике перевода на английский язык. Фэйрвезер-Вега объясняет, что одной из целей было продемонстрировать языковое разнообразие Казахстана, поэтому был тщательно отобран текст от семи авторов, которые в основном пишут на русском языке, и шести авторов, которые в основном пишут на казахском языке, все переведены непосредственно на английский язык, чтобы избежать промежуточных переводов. Отметив, что большинство представленных авторов сами являются переводчиками, она добавляет:
«Мы старались соблюдать двуязычие каждого автора при переводе их работы; мы были деликатны к случаям, когда русское слово рассматривалось как иностранное слово в казахском тексте, например, в отличие от того, когда это русское слово предлагалось как более «нормальное» слово».
Батаева объясняет, что между двумя языковыми сообществами существует четкое разделение, но эта граница не обязательно пересекается с этническим разделением: «В рассказах из нашего сборника два языка не смешиваются, потому что их персонажи не смешиваются с персонажами из другой языковой группы — они живут в двух разных мирах. Это очень хорошо отражает социальную реальность Казахстана. Говорящие на казахском языке, которые составляют почти 60 процентов граждан страны, создали культуру, которая глубоко отличается от русской культуры. Говорящие на казахском языке с более высоким уровнем образования, как правило, знают русский язык, потому что русский язык является языком так называемой элиты страны. Вам нужно знать русский язык, если вы хотите получить работу, которая приносит прожиточный минимум. Тем не менее подавляющее большинство носителей казахского языка предпочитают как можно дольше оставаться в своей культурной среде».
По другую сторону социолингвистического разрыва находятся русскоязычные, которые, как правило, плохо или совсем не знают казахский и предпочитают как можно меньше взаимодействовать с носителями этого языка. Это отсутствие интереса ясно видно в некоторых рассказах из нашего сборника. Я имею в виду это не как критику, а как наблюдение. Писатели — люди. Кроме того, если бы писатели были слишком осведомлены о своих собственных предубеждениях и слепых зонах, они, вероятно, перестали бы создавать интересные истории.
По словам Батаевой, Казахстану не удалось исправить глубокое языковое неравенство, созданное 70-летней политикой русификации Советского Союза, что объясняет небольшое количество двуязычных или многоязычных людей за пределами этнической казахской группы. Она отмечает, что мало кто из русскоязычных видит большую ценность в изучении казахского языка, и ссылается на понятие «безразличия» Франца Фанона, чтобы объяснить сопротивление изучению казахского языка и разговору на нем.
Искусство переносного и прямого перевода
Один из самых интересных споров в художественном переводе касается позиции перевода: насколько далеко или близко он должен быть от оригинала и, следовательно, от принимающей аудитории? Другими словами, является ли задача переводчика объяснить культурный и исторический контекст или предоставить читателю возможность либо проигнорировать его, либо узнать о культуре, с которой он не знаком? В случае с «Аманатом» издательство Gaudy Boy придерживается политики не выделять курсивом неанглийские слова, поэтому такие слова, как колхоз или домбра (музыкальный инструмент), встраиваются в текст.
Вот как Фэйрвезер-Вега рассматривает этот вопрос: «Я один из тех переводчиков на английский язык, которые категорически против добавления пояснительных сносок в художественную литературу. Я предпочитаю вставлять минимум дополнительной информации, когда это абсолютно необходимо, чтобы читатели не чувствовали себя полностью потерянными в культурной среде. Но даже позволять читателям чувствовать себя немного потерянными мне кажется нормальным. Справедливо напомнить читателям, что они чужаки здесь, в этой среде, и им есть чему поучиться. Одно решение, которое мы приняли легко, заключалось в том, чтобы перевести многие казахские идиомы, поговорки и метафоры довольно буквально на английский язык, чтобы в английском просвечивали общие элементы образов и отношений. Я думаю, что Зауре отлично справилась с этим в «Голоде» Айгуль Кемельбаевой, в котором используется множество образов, основанных на растениях, животных и еде, которые нечасто встречаются в англоязычной литературе. Рассказчик сообщает нам: «Моя бедность обвивала меня, как вьюнок», — упоминает, что «молодой волк не выставляет напоказ свою худобу, а вместо этого дает раздуться меху».
Женщины – послы казахстанского опыта
Фэйрвезер-Вега делает интересный вывод, когда отмечает: «Также, вероятно, есть доля правды в клише о том, что перевод по-прежнему часто является «женской работой», одной из тех воспитательных профессий, в которых, по общему мнению, многих культур, женщины склонны преуспевать. Если перевод — это воспитательная деятельность, что мы воспитываем, когда переводим? Лучшее общение, я полагаю, в результате лучшего понимания. Я твердо верю, что чем больше историй мы услышим или прочитаем, тем больше мы сможем проявить сочувствие к нашим собратьям любого пола и языка».
Она отмечает, что до сих пор очень мало переводов из Средней Азии на английский язык, и, учитывая вторжение России в Украину, существует острая необходимость представить разнообразие частично русскоязычных обществ англоговорящим.
Так она задается вопросом: «Что, если, помогая женщинам Казахстана рассказывать свои истории по всему миру, они смогут найти больше моральной, практической и политической поддержки, когда наступит геополитический удар? Что, если это поможет предотвратить любые опасные идеи о том, что Казахстан в любом случае не является реальной страной или слишком чужд нам на Западе, чтобы с ним связываться? Может быть, это слишком оптимистично с моей стороны, но эти мысли до сих пор постоянно крутятся в моей голове, пока я перевожу среднеазиатскую литературу. Увеличение охвата писателей (любого пола, из любой страны региона) просто должно как-то помочь».
Как отмечают оба куратора, истории также рассказывают об экономических изменениях, социальных волнениях с точки зрения женщин, которым приходится сталкиваться с коррупцией, сексуальными домогательствами, делать трудный выбор в отношении миграции и работы.
Батаева заключает: «Многие рассказы в нашем сборнике также показывают, насколько туманным стало для нас, казахов, прошлое. Прежде чем казахстанские писатели смогут начать размышлять о проблемах сегодняшнего и завтрашнего дня, им сначала нужно найти в себе смелость задуматься об ужасах и тайнах их общего травматического прошлого. Пока мы не восстановим свое прошлое, мы даже не узнаем, кто мы такие».
Источник: Amanat anthology: Women writers from Kazakhstan make their voices heard in English · Global Voices
Перевод Дианы Канбаковой
