Рискует ли Казахстан основным источником долгосрочных инвестиций в обмен на краткосрочные денежные потоки?
По оценкам, в первом квартале экономика Казахстана выросла более чем на 5,5%. Только в феврале рост превысил 7,5% г/г. Причиной такого сильного роста является резкий рост добычи нефти, поскольку гигантское месторождение Тенгиз завершило многолетнюю модернизацию стоимостью 46 млрд долларов. Проблема для президента Касым-Жомарта Токаева заключается в том, что эта дополнительная нефть, которая также обеспечивает столь необходимый рост доходов бюджета, значительно усугубляет проблему перепроизводства в нарушение соглашения ОПЕК+.
В ближайшее время президенту придется решить, стоит ли заставлять международные нефтяные компании (МНК), которые эксплуатируют три крупных нефтяных месторождения страны, сокращать добычу, иначе он рискует вызвать еще больший гнев ОПЕК и, возможно, исключение из группы. Уже сейчас ясно, что гнев является, по крайней мере, одной из причин решения ОПЕК+ увеличить добычу нефти в июне на 411 тысяч баррелей в сутки (б/с) — странное решение на фоне слабых цен на нефть. По крайней мере, частично это сделано для того, чтобы показать Казахстану, что у группы есть механизмы сокращения нефтяных доходов страны, и она готова принять краткосрочные и среднесрочные последствия в виде денежных потоков, чтобы заставить группу в большей степени подчиниться требованиям.
Похоже, что «план А», согласно которому Россия должна была частично приостановить погрузку казахстанской нефти в Новороссийском порту, ссылаясь на соображения безопасности после атаки украинского беспилотника, не сработал, поскольку РФ нуждается в транзитном сотрудничестве Казахстана в той же степени, в какой последний нуждается в России. Удар по цене на нефть также больно ударит по России — возможно, это будет пощечина за отказ от угрозы приостановки поставок в Новороссийск через сорок восемь часов после ее осуществления, — но это служит четким предупреждением для Астаны.
Проблема для президента Токаева заключается в том, что он, возможно, не сможет заставить МНК сократить добычу из-за условий соглашений о разделе продукции (СРП). И он предпочел бы этого не делать, поскольку это приведет к большому падению прогнозируемых доходов бюджета и замедлению темпов роста государственных инвестиций. Это сделает задачу удвоения размера экономики к концу его президентского срока, в ноябре 2029 года, еще более сложной, если не невозможной.
Но последствием отказа от сокращения добычи нефти в соответствии с квотой может стать то, что страны Персидского залива, составляющие основу ОПЕК и увеличивающие инвестиции в Казахстан в поддержку усилий президента по модернизации и диверсификации, могут отказаться от центральноазиатского государства. Решение о повышении июньской добычи на сумму, практически равную перепроизводству нефти в Казахстане, — достаточно ясный сигнал.
В феврале-марте среднесуточная добыча нефти в Казахстане превысила 2,1 млн баррелей, в том числе сырой нефти — 1,88 млн баррелей. Квота Казахстана на добычу нефти в рамках соглашения ОПЕК+ составляет 1,468 млн баррелей.
Одна из причин, по которой Токаев не хочет склонять МНК к сокращению добычи, заключается в том, что ему нужны деньги для инвестиций, чтобы продвигать свою амбициозную программу экономических реформ. Сегодня экономика страны в значительной степени зависит от нефти (60% стоимости экспорта), и сейчас начинает наблюдаться хороший рост в других областях. Но ему нужно время и бюджетные поступления, чтобы продолжить диверсификацию роста.
Хорошим примером успешных усилий по диверсификации экономики является сектор сельского хозяйства и пищевой промышленности. За последние пять лет инвестиции в этот сектор увеличились в 2,5 раза, что обеспечило рост производства на 40%. Можно добиться еще многого, но для этого необходимы постоянные инвестиции, например, в модернизацию парка сельскохозяйственной техники, большая часть которой еще советской эпохи. Это требует финансирования, и эти средства поступают от экспорта нефти.
Еще одна сильная история успеха Казахстана связана с технологиями и развитием цифровой экономики. Стоимость экосистем стартапов вырастет до 26 млрд долларов в 2024 году, что в 18 раз больше, чем в 2019 году, при этом такие компании, как Freedom House и Kaspi.kz, являются лидерами в области инвестиций и роста. Коэффициент конверсии стартапов в Казахстане составляет 2,9%, что выше, чем, например, в Израиле (2,3%), Китае (2,0%) и США (1,3%).
Казахстан также планирует строительство двух крупных центров обработки данных (ЦОД) с общим объемом инвестиций 2,7 млрд долларов. Эта инициатива направлена на то, чтобы позиционировать страну как центр цифровых технологий и искусственного интеллекта (ИИ) в Центральной Азии. Начало строительства запланировано на первый квартал 2026 года, а первые операции ожидаются к концу 2027 года.
Кроме того, в стране в изобилии имеются важнейшие полезные ископаемые, добыча которых уже вносит существенный вклад в бюджет и экономику и может принести гораздо больше пользы. Сегодня Казахстан является крупнейшим в мире производителем урана, на долю которого приходится около 45% мировых поставок, хотя у него нет собственного перерабатывающего предприятия. Он также является крупным экспортером меди. Имеется множество геологических данных, свидетельствующих о том, что в стране находятся многие редкоземельные минералы, которые ищут США и ЕС, поскольку обе страны начинают отключаться от поставок из Китая, а Пекин сокращает экспорт в ответ на тарифы.
Недавно Казахстан объявил об обнаружении значительного месторождения редкоземельных металлов, которое, по оценкам, содержит более 20 млн тонн, на участке Жана Казахстан, расположенном примерно в 420 километрах (261 миля) от столицы, Астаны. Казахстан активно ищет инвесторов для разработки этих ресурсов.
Проблема снова заключается в том, что, хотя эти отрасли уже быстро развиваются, они будут нуждаться в серьезной государственной финансовой поддержке в течение еще нескольких лет. Даже при увеличении добычи нефти дефицит бюджета в этом году составит около 3% из-за увеличения расходов на государственные инвестиционные проекты. Президент Токаев потребовал прекратить то, что он называет «нецелесообразными расходами», и ограничить трансферты из Национального фонда (Самрук-Казына), чтобы этот фонд мог снова увеличить долгосрочные сбережения. Это означает, что правительству нужен рост доходов бюджета или поиск пресловутого горшка с золотом. Одним из возможных источников такого «золота» может стать урегулирование претензий правительства к МНК за якобы нанесенный экологический ущерб, превышение расходов и снижение налоговых платежей. В настоящее время сумма этих претензий составляет более 165 млрд долларов, и, по совпадению, именно столько, по словам президента Токаева, необходимо потратить на программы диверсификации в течение следующих пяти лет.
Но есть и еще один рискованный гамбит. Если правительство будет агрессивно отстаивать эти требования, включая угрозу полного пересмотра СРП и долевого участия МНК в крупных нефтяных проектах, опасность заключается в том, что другие инвесторы в целевых секторах, таких как возобновляемая энергетика и критические минералы, могут решить, что эти действия не являются одноразовыми, как сейчас утверждают чиновники, а могут аналогичным образом повлиять на них в будущем.
У Казахстана есть значительный потенциал для роста и выполнения поставленных президентом задач по диверсификации и модернизации, хотя вряд ли в те сроки, которые ему хотелось бы. Но для дальнейшего прогресса стране необходимы как доходы бюджета, так и внешние инвесторы. В идеальном мире можно энергично добиваться и того, и другого. Иногда приходится делать трудный выбор.
Автор: Крис Уифер, генеральный директор компании Macro-Advisory
Источник: MACRO ADVISORY: Kazakhstan’s High Stakes Oil Gambit
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников